Невозможный босс. Беременна от бывшего мужа - стр. 8

Почему ты с такой лёгкостью идёшь дальше, Тамерлан, тогда как я вынуждена вариться в нашем прошлом, выискивая в твоих давних поступках подтверждение своей несостоятельности, своей непригодности, как женщины?!

В тебя не тыкали иголками, не накачивали убойными дозами гормонов, от чего твоё тело бесконтрольно видоизменялось, а мозги заволакивало ватой.

Ты не рыдал, по часу сидя под горячим душем, когда всё в очередной раз катилось в тартарары.

А теперь ты… Женишься.

Мне нужно бы порадоваться за него. Порадоваться, что хоть у кого-то из нас получается жить без оглядки в прошлое, но…

Радости нет.

Есть только жгучее и неуместное чувство, что меня предали. И нашего нерождённого ребёнка тоже – предали.

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

Но голос Тамерлана – резкий и сухой, снова режет воздух.

– Яра!

Останавливаюсь, оборачиваясь.

– Что ты хотела обсудить?

На секунду меня подкашивает, будто от удара в солнечное сплетение.

До дрожи хочется выкрикнуть правду, но внезапно осознаю, что нет.

Не стану.

Имею ли я теперь право на то, чтобы вмешиваться в его новую жизнь?

Имеет ли он теперь право быть отцом для этого ребёнка?

– Я просто хотела… Обсудить проект. У нас с командой возник вопрос по материалам.

Тамерлан молча смотрит на меня. Дольше, чем нужно.

Поджимает сурово губы.

– Разберёмся с этим позже.

Я киваю и хватаюсь за дверную ручку.

– Ярослава, подождите! Вот, у меня с собой! – Ксюша выныривает из объятий Тамерлана, подхватывает сумочку с края стола и бежит ко мне, цокая каблуками. – Всегда ношу его, на всякий случай. Вам не повредит. Нельзя жить с такими синяками…

Ехидно скалится.

Протягивает миниатюрный тюбик крема.

В ноздри мне бьёт аромат её парфюма – сладкий, приторный и тошнотворный запах вишни.

Снова чувствую рвотные позывы.

Не хватало для полного счастья вывернуть желудок на дизайнерские туфли невесты Тамерлана…

– Спасибо за беспокойство, но мои синяки прекрасно чувствуют себя на моём лице.

Вздёрнув подбородок повыше, покидаю кабинет и бегу в оазис, чтобы прийти в себя.

Путь обратно до моего кабинета проходит как в тумане.

Каблуки стучат по мраморному полу, но звук кажется далёким, будто я вязну в толще воды.

Тошнотворный, приторно-сладкий шлейф вишнёвого аромата всё ещё окружает меня, как липкая паутина, от которой не отмахнуться. Кажется, я пропитана им с ног до головы.

Слова Тамерлана о помолвке, с таким холодным равнодушием слетевшие с его губ, до сих пор висят в воздухе, будто назойливые комары. Они жужжат в ушах, заставляют стискивать зубы, и мне отчаянно хочется размахнуться и хлопнуть чем-то тяжёлым, чтобы раз и навсегда раздавить этот раздражающий звук.

Бедром толкаю дверь в свой кабинет.

Упав в кресло, пытаюсь сосредоточиться на работе, но взгляд рассеянно скачет по столу, не цепляясь ни за что.

Незаконченные эскизы беспорядочно торчат из папки, образцы материалов веером прикрывают это безобразие сверху. Рядом, словно памятник всеобщей человеческой усталости, стоят три чашки с остатками кофе на дне.

Машинально хватаю одну из них, заглядываю.

Как давно они здесь?

Я не помню… Я правда очень много работаю, наверное.

Лезу в верхний ящик своего стола.

На дне блестит маленькое зеркальце, а рядом с ним – обручальное кольцо. Оно лежит тут уже очень давно, неподвижное, как немой укор и напоминание об ошибках.