неВойна - стр. 27
Но не успел плевок коснуться асфальта, как колени его подогнулись и от боли перехватило дыхание. Стайка подружек мигом упорхнула, и дальнейшая экзекуция проходила без лишних свидетелей. Пока Сергей проводил воспитательную работу с главарем, Антон занимался его дружком.
Утром они поднялись в роту вдвоем. Дневальный кемарил на табуретке возле поста. В мгновение ока он очутился на полу – на коленях, с заломленной рукой и с зажатым в стальных тисках горлом.
– Считай, что ты убит, – прошептал ему на ухо Шутов. – Твоя рота сейчас будет вырезана. Хорошо, что у вас нет оружия, а то сейчас захватили бы всю часть. Теперь ты понял, зачем ты здесь стоишь?
Дневальный испуганно пучил глаза. Сергей ослабил хватку.
– Уже шесть часов, пора поднимать роту. Считай, что ты воскрес.
Он рывком поставил солдата на ноги.
– Рота, подъем! – хрипло крикнул тот, потирая шею здоровой рукой.
Рота продолжала дрыхнуть.
– Это у них рефлекс еще не выработался, – констатировал Антон. – Ничего, сейчас исправим. Эй, боец, – позвал он дневального, – тащи сюда штук шесть табуреток. Барахло с них можешь скинуть на пол.
Когда батарея табуреток выстроилась у входа, Антон приказал дневальному повторить команду.
– Давай, Серега, на счет три бросаем «гранаты», – он указал на табуретки.
Под грохот «гранат» рота вскочила как ошпаренная.
* * *
– Тебе, Серега, одному теперь ходить нельзя, – сказал Антон, разливая горячий чай по стаканам. – Или со мной, или с Сабитом.
Они сидели в общаге и обсуждали план дальнейших действий. Рядовой Рябец в ближайшие несколько дней опасности не представлял, но его дружки еще хорохорились.
– С ними только так и нужно, – подхватил Сабит. – Знаешь, как я своих приструнил, когда службу начинал? Тоже один офицер подсказал. Мне тогда дали дедов из автороты. Они твари были конченые: какую-то дрянь нюхали, клей «88-й» пили, курили в кроватях, строем вообще ходить отказывались. Сержанта, который их в чувство пытался привести, чуть не изувечили. Что я сделал? Составил учебный план по предмету «рукопашный бой».
– Сабит крут в рукопашке, – пояснил Антон.
– Есть такое дело, – Сабит подмигнул. – В общем, утвердил я этот план у начальства. И вот пришли эти уроды на занятия. Поначалу я, как полагается, объясняю им приемы, все показываю, чин чинарем. А в конце занятия – практика. Вызываю одного из авторитетов на спарринг. Вижу, он рад до смерти, кулаки под перчатками так и чешутся. Ну поиграл я с ним чуток в поддавки, дал ему раздухариться, а потом отправил в нокаут. С двумя другими – то же самое. Так я с ними месяц «занимался». А главное – не подкопаешься. Они у меня шелковые стали.
– Наш ротный в училище говорил, что настоящий командир должен быть немного с придурью, – заметил Антон. – Чтоб подчиненные его побаивались, как гранаты без кольца. Иначе какой же ты командир, если тебя просчитать можно?
– Вот мне рассказывали случай, – оживился Сабит, – как один ротный на полигоне первокурсникам мозги вправлял. Те перед кроссом, как водится, из броников13 пластины повытаскивали, чтобы бежать было легче. А командир построил роту и говорит: «Проверьте исправность экипировки и вооружения. В бою это делать будет поздно». Все стоят как ни в чем не бывало, лыбятся. Тот продолжает: «У кого в бронежилете нет пластин, два шага вперед! Строго наказывать не буду, потащите раненого». Ну раненого тащить, сам знаешь, то еще развлечение. Все молчат. Ротный опять: «Я так понимаю, бронежилеты у всех в порядке? Вот сейчас и проверим». Достает он свой ПМ, передергивает затвор и медленно так проходит вдоль строя. Останавливается напротив старшины – и бах ему в прямо в грудь! Тот падает как подкошенный. У курсантов, ясное дело, шок. Старшину ротный переворачивает – тот глазами хлопает – и из его броника пластину достает, с вмятиной от пули. И бойцам: «Вот, дескать, видите: пластины на месте – живой остался. Сейчас остальных проверим…» Курсантов как ветром сдуло: сдрыснули пластины на место вставлять. И впредь к экипировке относились ответственно. А командира, кстати, с тех пор побаивались всерьез.