Невольник мести - стр. 39
– Кто он? – ночью, лежа в постели, спросила Людмила. Над головой Эйдинова излучал бледно-розовый свет ночник, по левую руку тумбочка, на которой неизменно находились пачка сигарет и пепельница.
– Бывший военный, – уклончиво ответил Владимир Николаевич.
– Это я поняла. Хотя вы совершенно разные люди, – высказала она не дающую ей покоя мысль.
– Люда, – попросил Эйдинов, – не докучай человеку вопросами. Он только что вернулся из длительной командировки.
Она промолчала.
Сергей проснулся еще до ухода Эйдинова и присоединился к нему на кухне, принимая от него чашку кофе. Они были одни.
– Нервничаешь? – спросил Марковцев, глядя на осунувшегося полковника.
– Ты не забыл назвать меня Вовкой? – Фраза из фильма «Ларец Марии Медичи», сказанная артистом Рыжаковым, подошла как нельзя кстати.
Марк склонился над кухонной раковиной и сполоснул лицо. Взяв с подоконника Людмилино зеркальце, пошевелил бровями, наморщил лоб, приоткрыл губы.
– Мне бы внешность изменить. Удлинить нос, подпилить зубы. Найдете специалиста?
– У меня пять групп профессионалов, – невесело пошутил хозяин, взглянув на часы. – Отдыхай, Сергей. О делах поговорим вечером. И еще. Личная просьба. Твоя одежда… – Хозяин наморщился. – Вроде как награбленная. Или с покойника. Неприятное чувство. Переоденься в мое, найдешь в шкафу. Без церемоний.
– В вашем я, наверное, утону.
– Ну извини, я забыл похудеть перед твоим воскрешением. И запомни: Людмила о тебе ничего не знает. Ты – бывший военный. Будет спрашивать…
– Я расскажу ей какую-нибудь историю, – пообещал Марковцев, – про себя.
– Не очень-то увлекайся.
– Владимир Николаевич, за два года я не отсидел даже задницу, не то что мозги. Отнесись ко мне спокойно, ладно? Будете говорить с начальством, еще раз объясните мои условия: я работаю на вас, а вы отдаете мне Бараева. Гарантии – ваше слово. Тебе я верю.
– Бараева не так-то просто взять, – Эйдинов покорно проглатывал явно намеренные сбивки Марковцева с «вы» на «ты». Он или валял дурака, или тихо издевался.
– Возьмем. С божьей помощью, – добавил Сергей. – И развяжем ему язык.
Эйдинов ушел. Марковцев подобрал себе одежду – очень свободные джинсы и просторную рубашку хозяина, убрал постель и включил телевизор.
Трехкомнатная квартира Эйдинова окнами выходила на станцию метро «Медведково». Ночь Сергей провел в спальне, сейчас он находился в большой комнате, обставленной стандартным набором мебели: стенка, пара кресел с велюровой обивкой, справа от дивана-кровати шкаф с секретером, пара книжных полок.
В половине десятого в приоткрытую дверь постучали, и в комнату вошла Людмила.
– Доброе утро, – она улыбнулась гостю и шагнула к окну, распахивая шторы. На ней была юбка чуть ниже колен, на ногах бордовые шлепки. – Как спали? – спросила она. – Я приготовила завтрак. Ничего, что так поздно?
– Ничего, – похвалил ее Марковцев, закрывая книгу, взятую с полки наугад.
– Чем заинтересовались?
– «Подходцев и двое других», – прочел на обложке Сергей, усмехнувшись. Согласно ситуации, повесть Аркадия Аверченко должна была называться «Марковцев и двое других».
– Нравится?
– Это моя настольная книга.
Он вслух прочел на первой попавшейся странице:
– «… мне ее так жалко, что плакать хочется. Я уже полчаса наблюдаю за ней. Сидит тридцатипятилетняя, не знавшая мужчины, некрасивая, одинокая, все ее обходят, никому она не нужна, и кроме всего, обязана делать вид, что ей весело…». Грустная история, – констатировал он, вслед за хозяйкой входя на кухню и еще раз отмечая стройность фигуры.