Невольница его величества - стр. 34
И только на суде я узнала, что в ту злополучную ночь наших солдат усыпили особым зельем, после которого без противоядия выжить очень сложно, и лишь меня оставили невредимой. А через несколько дней после того случая Анхельм с соратниками-колдунами захватили королевский дворец, взяли в плен королеву и выставили ультиматум с требованиями закончить войну и вернуть Вергонии часть территорий.
Учитывая всё это, можно сказать, что мой приговор был не таким уж и суровым. Ведь, если бы не я и не моя доверчивость, этого всего не случилось бы. Меня должны были казнить, но папа взял часть вины на себя и заявил, что разделит со мной наказание. Тогда нас обоих приговорили к трём годам рабства. Его отправили отрабатывать наказание в госпиталь, а меня заполучил Ринор Лермид, исполнявший на суде обязанности нашего судебного заступника.
Вот такая история.
Да, после тех событий прошёл год, но я до сих пор не могла спокойно вспоминать ни за́мок Айнс, ни вергонцев, ни ставшего королём принца Анхельма. А при упоминании колдунов меня начинало мелко трясти, и вряд ли это хоть когда-то изменится.
Глава 7. Спящая совесть, странности Сиалии и подозрительный интерес
Анхельм
Послание от Анмара я получил поздним вечером. В большом конверте лежала копия приговора Эбелин Лиссер и сложенный пополам лист, где твёрдым размашистым почерком моего зятя было написано:
«Не знаю, зачем тебе понадобилась эта информация, но в проснувшуюся совесть я не верю. Понимаю, что ты тогда почему-то оставил девочку в живых, не стал травить, как наших солдат, но её в итоге сделали крайней. Зная тебя, могу с уверенностью сказать, что у неё не было шансов не стать участницей задуманной тобой игры. Ты использовал её, и она уже год расплачивается за это. Впереди ещё два. Доволен?»
Между строк явно ощущалась злость, с которой Мар это писал. И у него было право злиться, ведь тогда же я подставил и его, причём так, что бедолагу едва самого не арестовали. Нет, судить принца никто бы не позволил, король Сергиус просто изгнал его из семьи и запретил покидать территорию академии. Но в итоге Анмар больше всех и выиграл, получив то, о чём и мечтать не мог – мою сестру, да ещё и на законных основаниях. Но я для него всё равно остался коварным злодеем и бессовестным манипулятором.
Приговор я изучил внимательно, перечитал дважды. Когда в первый раз увидел фразы «признаётся виновной» и «приговаривается к казни», в моей давно очерствевшей душе что-то треснуло. И только осознание того, что Эбелин сейчас жива, позволило читать дальше. Наказание ей смягчили, заменив тремя годами рабства. Судя по датам, прошёл уже почти год.
Теперь стало ясно, почему именно меня она считает виноватым в её аресте. По сути, так и есть. Тут не возразишь.
Мучила ли меня совесть? Хм. Нет. Муки совести – это сожаление о сделанном, а я не мог сказать, что сожалею. Если бы вдруг вернулся назад, всё равно поступил бы так же. Не стал бы травить ту, что помогала мне, искренне беспокоилась. Забрать её с собой я бы тоже не смог. Да и куда? Зачем? Использовать вместо дочки целителя кого-то другого? Так никто иной для моего плана не подходил.
Нет, тогда на карте стояли судьба и будущее Вергонии. За свою страну я был готов отдать что угодно, включая собственную жизнь. Играл по-крупному, рисковал всем, и у меня тогда уже не осталось возможности повернуть назад.