Невольная связь - стр. 28
Всего на миг он оторвался от нежных губ, позволил и ей, и себе судорожный вдох. И вновь приник к влажным губам.
Кромешная тьма обостряла все чувства. И близость Сабины воспринималась как-то иначе, острее и ярче.
***
Мне казалось, что рядом со мной совсем не Глеб Широков. Не может ведь тот монстр, что вечно ругался, орал и унижал меня, настолько трепетно целовать меня? Просто не может, и все.
Я сидела на его коленях, перебирала короткие волосы пальцами. И целовала мужские губы, твердые, настойчивые, приятные наощупь.
Я не видела Глеба. Его глаз. Его лица. Только чувствовала горячее дыхание на своем лице, и обжигающие прикосновения на шее и спине.
Я потерялась в этом поцелуе. Растворилась в тех эмоциях, что он всколыхнул во мне. И эту сладкую пытку не хотелось прекращать. Хотелось вновь и вновь чувствовать жадные губы на моих губах, наслаждаться влажным танцем языков и робкими почти невинными прикосновениями ладоней.
Действительно, странно. Тот Глеб Широков, который рычал на меня еще полчаса назад, не упустил бы момента. Ведь я сидела на его коленях и чувствовала его возбуждение. Давление твердой пульсирующей плоти невозможно игнорировать.
Однако Глеб всего лишь целовал меня. И если в тот раз облизывания моего рта мне показались не очень приятными, то сейчас все было иначе.
Так, стоп! Пора приходить в чувства!
Эту команду я повторяла вновь и вновь в мыслях. Но тело подчинялось совсем иным приказам. Будто Широков отыскал у меня парочку заветных кнопок, нажал на них, и моя воля ослабла.
Состояние гипноза исчезло, когда я ощутила мужские пальцы под моей одеждой.
— Глеб Алексеевич, имейте совесть! — выдохнула я.
— Черт, а ты не можешь еще помолчать? — так же тихо пробормотал Широков.
— Легче меня убить, чем заставить молчать, — фыркнула я и торопливо отползла с мужских колен.
— У меня есть и другой более приятный способ, — хмыкнул мужчина, а я прям таки видела его физиономию, довольную и надменную.
— Хорошего помаленьку, — ответила я.
— То есть сейчас тебе понравилось целоваться? — уточнил Широков.
— Глеб Алексеевич, вы меня пугаете. Порой ведете себя, как ребенок, — сухо подметила я, а Широков вздохнул. И хорошо, что в комнате было темно. Так бы Глеб увидел мои пунцовые щеки и, я была уверена, взгляд мартовской гуляющей кошки.
И вдруг со стороны двери донесся характерный писк и звук открывающегося замка.
И голос Мухтара:
— Как-то непривычно тихо. Поубивали друг друга?
— Чего так долго? — рявкнул Широков, а я взглянула на мужчину.
Нет, ну чего ж так орать? Наверное, яркий свет как-то негативно влияет на Глеба Алексеевича. Иначе с чего такое недовольство, если нас освободили?
Глеб уже поднялся на ноги и поправлял одежду. Я шагнула к выходу, но проскочить не удалось. Наше с Широковым перемирие завершилось. И мы вернулись к тому, на чем прервались в столовой. То есть, к военным действиям.
— Живо наверх, Сабина! И не вздумай перечить! — прорычал Глеб, а я закатила глаза к потолку.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — фыркнула я.
— Глеб Алексеевич, если надо, можно запереть девчонку здесь до утра, — предложил Мухтар, а я демонстративно похвасталась перед охранником маникюром на среднем пальце левой руки. Мой жест не понравился верзиле. Но мне было плевать. Пусть хоть убивает. Терять мне все равно нечего.