Невинность для Ночного господина - стр. 8
Наверное, когда-то покои принадлежали королевской чете. Обе спальни соединялись между собой запертой нынче дверью. В отличие от остальных дверей – небольшой, скорее интимной.
Широкая деревянная кровать располагалась в алькове, отделённом тонкой занавесью. Рядом в стене находился камин, сейчас холодный. И вот возле него-то я и обнаружила тоненький, почти усохший стебелёк.
Подхватила на руки, делясь жизненной энергией.
Помчалась в ванну, и, наскоро раздевшись, опустилась вместе с веточкой в воду.
В воде растение ожило. Расслабилось, даже пустило тонкий листок.
Я ощутила исходящие волны благодарности, попыталась мысленно настроиться.
Не уверена, знают ли дроу об удивительных свойствах этих растений, но для нас живьюны всегда были наилучшими разведчиками.
В ответ на меня полились картины захвата дворца, горечь от смерти хозяев – предыдущих повелителей. Огонь, разрушения, выжигающая кислота...
Похоже, малышу повезло только потому, что Нарран не стал уничтожать цветы у себя в комнате. Прошёлся с магическим артефактом – то, что эльфы отлично взаимодействуют со всем живым, известно далеко за пределами Дилланивера.
Малыш сумел замаскироваться, спрятаться. Но потратил слишком много сил: от него остался очень крохотный кусочек, когда основной корень уничтожили.
Какое-то время я сидела, рассматривая картины. Это ведь отлично, если во дворце у меня будет такой помощник. Вот чуть окрепнет... лишь бы Нарран не обнаружил.
Спохватившись, я наскоро помылась – не хотелось, чтобы Ночной застал меня за этим интимным процессом. У него тут даже эльфийский шампунь имелся. Наполовину использованный. Наверняка своих любовниц отмывал.
Аккуратно положив живьюна на бортик, преодолевая брезгливость, промыла волосы. Халат, конечно, весьма приятный наощупь, но я ощущала себя в нём слишком доступной и уязвимой.
Надела свои брюки и ту самую рубаху, пропахшую Нарраном де'Лавром. Подкатала рукава, подвязала полы на животе, чтобы не мешали. А вот тапочками пренебрегать не стала: ноги за день устали в дорожных ботинках.
Не успела привести себя в порядок, как обнаружила, что мой черенок куда-то шустро ползёт.
Осторожно, прислушиваясь, не прозвучат ли где шаги или голоса, я направилась за ним.
Живьюн привёл меня всё в ту же спальню, к камину.
Я снова попыталась слиться с его силой. Вот чуть окрепнет – проведу запечатление, раз предыдущие хозяева уже не могут с ним взаимодействовать.
Живьюны нуждаются в подпитке нашей силой. Да и просто скучают без нас. Такими уж они выведены.
Когда хозяин жив, никто другой не может заполучить его живьюна. Но после его смерти они до последнего стараются сохранить картины гибели и передать хоть кому-то.
Малыш приблизился к стене у камина.
Ого! Да там потайной ход!
Он протиснулся в почти незаметную щель между стеной и полом, распластавшись в тонкий листик. Я бросилась следом, ощупала руками.
На вид стена как стена – даже воздух не выходит, тут и пыльцой не определить никаких отверстий. И абсолютно непонятно, где механизмы, как открывается.
Но живьюн совершенно однозначно передавал картинку тёмного прохода. Широкого, явно используемого.
Какое-то время я тщательно ощупывала стену, и так и этак приноравливаясь, но ощущала лишь, что малыш удаляется всё дальше.
Подхватившись, заходила по комнате.