Невинная для Лютого - стр. 31
– Раз ты решил жениться на мне, мне стоит представить тебя моему отцу… – Выдавила, стараясь не выдать чувств: – …Жених. Можем ли мы не откладывать этот визит и поехать прямо сейчас?
Мужчина повернулся всем телом и, не обращая внимания ни на испуганно вскрикнувшую медсестру, ни на сломанный шприц, ни на иглу в своей руке, шагнул ко мне и, протянув руку, схватил меня за шею.
Глава 18
{Лютый}
– Пошла вон, – проговорил я так низко, что в груди загудело. Обращался к медсестре, а смотрел на Кирсанову. Быстрые шаги не заставили себя ждать, за ними хлопнула дверь. – Анге…лина, – передернулся от неприязни. Ее имя звучало инородно. – Ты что-то не услышала? – повернув девушку за плечи, усадил ее на кровать, вырвал из себя остаток капельницы и, не обращая внимания на струйку крови, снова схватил Кирсанову за шею. Помягче, чтобы не задушить случайно – она мне еще нужна. Приподнял подбородок, чтобы девка на меня смотрела и осознавала, во что вляпалась. – Это не брак по расчету, ми-и-илая, это не свадьба безумно влюбленных… Это – откуп. Ты дала слово и если нарушишь, наказывать не буду, я просто убью тебя. Тогда не убил, людей подставил, нарушил приказ, а теперь рука не дрогнет. Можешь сколько угодно притворяться ангелочком, я никогда в это не поверю, но пользоваться твоим прекрасным телом буду. Ты теперь моя, ясно? Пока я не наиграюсь. Или не сдохну. С папочкой мы встретимся тогда, когда ты будешь официально моей женой и будешь смотреть на меня, как на того, с кем готова прожить до смерти. Поверь, так и будет. Я помиловал тебя. Помиловал, сука. Цени это и делай то, что тебе говорят.
Она судорожно сглотнула, но не ответила. Задумала что-то, это видно по бегающим глазам и дрожащим ресницам. Стало неприятно от следующего шага, но придется, иначе никто в этот фарс не поверит.
– Приоткрой рот, – хрипло приказал я, наклонившись. Договорил шепотом, слегка касаясь ее прохладных сжатых губ: – Поцелуй меня, не как врага, а как будущего мужа. Сделай все, чтобы я поверил в то, что ты хочешь сохранить жизнь себе и ребенку.
Она судорожно задышала, лицо побелело, а зрачки расширились. Вцепилась мне в плечи, словно не понимая, что делает. Думал, сейчас обмякнет подо мной, растечётся в обмороке, но девка сжалась ещё сильнее, распахнула огромные синие глаза и, не отрывая от меня взгляда, на миг прижалась к моим губам.
Тут же отпрянула и, подрагивая всем телом, как облитая ледяной водой кошка, процедила звенящим от ненависти голосом:
– Доволен?
– Так целуют покойного дедушку, провожая в последний путь, – зло бросил я и, подавшись ближе, запустил руку в ее мягкие волосы, потянул на себя. Ненавижу суку до замирания сердца, но хочу до ускорения пульса. Понимаю головой, что испытывать вместе и неприязнь, и желание – нереально, но разрываюсь. Меня она заводит. Необъяснимо. Бредово. Не иначе. – А вот так целуют жениха… – коснулся языком дрожащих губ девушки, нажал рукой на затылок, заставляя ее прижаться ко мне, выдохнуть остатки воздуха мне в лицо, и пробрался в сладкий рот.
Она не отвечала. Упорно. Будто холодная мумия дрожала в моих руках. И я люто взбесился.
На миг оторвался, дернул футболку вверх, осторожно, но напористо сжал ладонью налитую грудь, и когда девушка ахнула, снова проник в порочный ротик. Терзал язык так, что у самого пар из штанов чуть не пошел. Изучал. Ласкал. Доводил до сумасшествия. И себя, и Кирсанову.