Невинная для грешника - стр. 24
Подсовываю пальцы под резинку трусиков, стаскиваю их и отбрасываю в сторону. Широко развожу ей ножки и устраиваюсь между ними. Раздвигаю корпусом бедра, а она скрещивает ножки у меня на поясе. Укладываю ладонь на живот и лобок и впиваюсь поцелуем в приоткрытый ротик.
Посасываю кончик ее прыткого языка и пальцами чуть прищипываю соски. Стонет мне в рот, и вся извивается, возбуждая меня еще сильнее. Вероятно, коммунальщики врубили отопление, и в квартире адово жарко. Ее тело блестит от пота, а во взгляде лихорадка.
Наконец отрываюсь от желанного ротика и тянусь за «резинкой», которых полно в стеклянной полусфере на прикроватном столике.
— Хочешь сама или мне? — уточняю, собирается ли леди и дальше проявлять инициативу.
— Я не знаю как, — тихо мямлит Лали. — Ты у меня первый.
— Не надо, Лали, не ври. Мне не важно, был ли у тебя кто до меня, — шепчу я и прикусываю девчонке мочку уха.
В награду за старания получаю эротичный стон. Ну не может целка быть такой отзывчивой.
Честно говоря, ночь с девственницей — это не моя эротическая фантазия, и уж тем более я не фетиширую по дефлорации. Скорее, наоборот: пыхтеть на девчонке, с трудом пробиваясь внутрь и терпя ее пищание отнюдь не от удовольствия — не мое. Причинять боль мне нравилось только на ринге.
— Не вру, правда, — выдыхает она, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Там такая искренность, что я начинаю нехило так сомневаться.
Зависаю над дрожащим телом, понимая, что всю охоту сбил неслабый когнитивный диссонанс: ну как девственница может решить отправиться на панель? Для такого надо быть совсем отбитой на голову.
Лали смотрит на меня с беспокойством, от которого глаза стали темными и кукольными. Так, надо что-то делать. Нужно и девочку не обидеть, и окольными путями выяснить, чистый мой цветочек или решил таким наивным способом набить себе цену. Такие тупые ситуации бывают только в бессмысленных бабских романах, которые пачками гуляют по сети.
— Тсс, — шепчу ей на ушко и соскальзываю ниже.
Поочередно ласкаю кончиком языка покрасневшие, вставшие соски и тру пальцем набухший клитор. Возбуждаю малышку, чтобы выделилось побольше смазки и она раскрылась. Лали ерзает подо мной, стонет, стискивает пальчиками простыню. Девочка робкая в постели, но это только пока.
Пальцем раздвигаю приятно потяжелевшие, влажные губки и ввожу его внутрь тесного, дрожащего пространства, обхватывающего тугим колечком. На второй фаланге упираюсь в ту самую преграду, которую ни с чем не спутаешь.
— Ой, — почти вскрикивает она и пытается свести ножки.
— Тихо-тихо, — мой хриплый шепот прижимает ее к влажным простыням. — Там всего лишь палец. А ты нарывалась на что-то покрупнее.
— Все хорошо, я готова. Но можно без этого? — просит жалобно, косясь на контрацептив, который, кажется, сегодня останется не у дел.
— Ну что ты, Лали, нельзя, конечно. Ни ты, ни я малых не планируем, а залететь можно и с первого раза. — Я поднимаю ее, потянув за запястья, и сажаю на кровати. — Иди сюда.
Я подтаскиваю девочку к краю, спускаю ее ножки на пол и развожу их максимально широко. Сам же устраиваюсь на полу между блестящих от пота бедер. Хочу увидеть, как она кончит. Стыдливо, почти по-детски, вся покрывшись горячей испариной.
— Опустись на локти, — мой голос хрипит и садится от предвкушения.