Невинная девочка авторитета - стр. 10
В долгих переписках с ним я нашла то, чего так долго искала — нежность, внимание, поддержку, понимание. Мы могли общаться часами и не уставать. И никогда не надоедало.
Я ждала каждое его сообщение, помногу раз перечитывала, словно все, что там было написано, — самое важное в моей жизни.
А сейчас, когда увидела от него сообщение, чуть не умерла от страха.
И ведь умом-то осознаю, что связываться с Платоном нельзя, но мое свихнувшееся сердце этого не понимает и саднит. Такая жестокая ирония судьбы — влюбиться в человека, которого стоит бояться.
Сердце замирает, а кровь застывает в жилах, но я все-таки решаюсь и удаляю свой аккаунт. Так будет лучше. Зависимость от него скоро пройдет. Лучше я буду одна всю жизнь, чем с ним.
Однако спустя несколько минут мне на телефон приходит сообщение с незнакомого номера: «Доброй ночи, Карамелька».
По спине пробегается холодок, когда читаю его.
Уже и сюда пробрался, как вредоносный троян. А что ему стоит однажды явиться за мной в общежитие? Пытаюсь успокоить себя тем, что Платон за решеткой и физически не сможет покинуть камеру. Но его люди свободе!
«Не пиши мне больше», — отвечаю ему и замираю, видя, что Платон набирает ответное сообщение.
«Я не могу».
«Ты точно маньяк».
«Нет, я не маньяк».
А кто? Вор? Мошенник? Или, того хуже, убийца?
«Удали мой номер и забудь. Между нами ничего быть не может. Наша встреча была ошибкой».
«Я так не считаю. Ты лучшее, что было со мной за последнее время».
«Это ты сейчас так пишешь, а как на свободу выйдешь и оглянешься — вокруг будет столько Ань, Мань, Даш и Глаш!»
«Я не хочу смотреть ни на кого, кроме тебя».
Закусив губу, я рьяно стучу пальцами по клавиатуре, запоздало понимая, что Платон снова ввязывает меня в переписку с ним.
А я ведь хотела поставить крест на нашем общении. Переборов эмоции, откладываю телефон на тумбочку и пытаюсь заснуть.
Куда там! Практически всю ночь ворочаюсь и засыпаю только под утро.
На парах чувствую себя устало и рассеянно. Мой мозг, занятый Платоном, упрямо отказывается впускать в себя информацию, не касающуюся этого мужчины. И аппетита нет. За обедом кое-как заставляю себя выпить сладкого чая.
На телефоне висит непрочитанное сообщение, которое Платон написал утром, но я стойко его не открываю.
По возвращении в общежитие мы с девочками замедляем шаг, видя на стойке коменды непривычный для здешних мест роскошный букет белых роз.
Просто огромная необъятная охапка, которая даже не поместилась в вазу, и потому Мария Петровна поставила ее в ведро.
— О, Быстрицина, ты-то мне и нужна, — прищуривается женщина. — Что, ночные гульки не прошли даром? Уже кобели к тебе сюда всякие шлындают со своими вениками!
— Ко мне? — ахаю и снова смотрю на цветы. — Букет мне? От кого?
— А я откуда знаю? — И со стуком шлепает по столешнице уже распечатанным конвертом. — Точно профура! Еще раз кто-то сюда явится — пожалуюсь на тебя ректору! Здесь образцовое общежитие, а не бордель!
В конверте открытка, на которой от руки написано одно лишь предложение: «Приглашаю тебя на второе свидание».
Я делаю вид, что все в порядке, быстро прячу конверт в карман курточки.
— Такого больше не повториться, Мария Петровна, — негромко оправдываюсь. — Простите, я все уберу и верну вам ведро.
— Еще чего! Кыш! — фыркает коменда. — Тут пусть цветочки стоят.