Невидимая смерть - стр. 33

Он смял листок, бросил в корзину. Спиной почувствовал: кто-то стоит на пороге. Оглянулся и увидел Линду. Она была в светлом платье с синеполосным матросским воротником, соломенной шляпке и белых туфлях. «Впрямь невеста!» – с неприязнью подумал Юстин. Открыла, конечно, своим ключом.

– Ну, здравствуй, – произнесла она спокойным и, как показалось, холодноватым тоном.

– Добрый вечер…

Она пошла по комнатам, всюду зажигая свет. Юстин в недоумении плелся за ней, пытался возбудить в себе раздражение, но гадливое ощущение собственного ничтожества не проходило, ругаться не хотелось, взрываться тоже, от теперешней Линды исходила опасность.

– Нет, с этой квартирой придется расстаться, – безапелляционно объявила она.

– Это ты так решила или вместе с Пикенброком? – съязвил Юстин.

Как будто не слыша этой реплики, Линда спросила:

– Будешь ужинать?

– Нет.

– Тогда спать. Завтра, пока ты будешь на службе, я займусь переездом.

– Послушай, Линда! Мы пока не объявляли не то, что о свадьбе, но даже о помолвке! – наконец позволил себе возмутиться Юстин.

– На днях сделаем и то и другое, – успокоила она, скрываясь в ванне.

Юстин сбросил ботинки и с яростью швырнул их в прихожую. Послышался шум воды. Линда открыла кран.

Разговор с Хаусхофером получился откровенным, даже, можно сказать, сердечным, если учесть строптивый характер генерала. Карл был доволен возвращением сотрудника на прежнее место. Он чувствовал, что его геополитика начала погрызать самое себя, теория затопталась на месте, а Юстин злободневными статьями внесет свежую струю. Польстила и робкая просьба быть шафером на свадьбе. «А мой умник даже не заикается о браке, хотя давно пора бы подумать об этом», – рассердился генерал на своего сына Альбрехта.

Марк Штаймахер – благообразный, прилизанный старичок – купил для молодоженов особняк на Ваннзее у Потсдама. Там селились зажиточные берлинцы. Как раз недавно прокатились по стране погромы. Из рейха бежали последние евреи. Цена на бесхозные дома упала. Имущество и недвижимость приняло на учет хозяйственное управление партии, оно распределяло освободившуюся жилую площадь заслуженным старым борцам. Марк припомнил, как во время ноябрьской революции 1923 года оказался в толпе нацистов и даже просидел с ними в камере около суток, пока его не выпустили. Троих сокамерников он отыскал, и они подтвердили его участие в движении. Правда, «Орден крови» добыть не удалось. Им награждались только самые видные борцы, знакомые фюреру лично. Тем не менее в хозяйственном управлении к просьбе промышленника и ветерана революции отнеслись благосклонно. Назвали несколько адресов. Марк остановился на Ваннзее. Наличные деньги он тратить не стал, а обязался выполнить заказ на рабочую форму для «Трудового фронта». У него оставалось около пяти тысяч комплектов солдатской одежды старого образца, купленной за бесценок у рейхсвера. После небольшой переделки брюки и френчи пошли в счет оплаты за особняк для Линды и Юстина.

Пока там шел ремонт, завозилась мебель, собиралась новая библиотека, Юстин жил у Линды в Далеме. Сюда ежедневно приходил майор Беербаум. В штатском он никак не запоминался, походил на мелкого служащего. Его уроки напоминали обычные беседы. Он начинал сотрудничать с разведкой еще во времена Вальтера Николаи – начальника Третьего бюро разведки верховного командования германской армии. Вальтер держал своих агентов в строгости и трезвости. Умеренное жалованье, невидные должности, скромные чины не позволяли жить на широкую ногу. Учитывался каждый пфенниг. Растратчик возмещал убытки из своего оклада и нес суровое наказание, вплоть до понижения в звании. Если же сумма расходов на операцию вдвое-втрое превышала запланированную, а веского оправдания не было, то он отдавался под суд как уголовник. Вот почему Беербаум настойчиво призывал ни при каких обстоятельствах не тратить денег больше, чем может позволить обыкновенный человек. Мот сразу бросается в глаза.