Невидимая девочка и другие истории (сборник) - стр. 10
Но в мрачном доме у моря эти прекрасные, любимые Филифьонкой вещи не приносили ей утешения и потеряли свой смысл. Она переставляла их со стола на комод, с комода на подоконник, но они всюду оказывались не на месте.
И вот они опять. Стоят, такие же никчёмные.
Филифьонка замерла в дверях, глядя на безделушки и ища у них поддержки. Но они были так же беспомощны, как и она сама. Филифьонка вошла в кухню и положила щётку и мыло возле раковины. Потом разожгла огонь, поставила воду на плиту и взяла самые красивые чашки с золотой каёмкой. Сняла с полки блюдо с печеньем, ловко сдула крошки с краёв и положила сверху немного свежего печенья с глазурью, чтобы произвести впечатление на Гафсу.
Гафса пила чай без сливок, но Филифьонка всё равно достала серебряный бабушкин сливочник в форме лодочки. Сахар она подала в маленькой бархатной корзиночке с расшитой жемчугом ручкой.
Накрывая на стол, она чувствовала себя совершенно спокойно, и мысли о катастрофе её не тревожили.
Жаль только, в этих безнадёжных краях не найти приятных, подходящих к её обстановке цветов. То, что нарвала Филифьонка, было похоже на злобный ощетинившийся куст и никак не сочеталось с гостиной. Филифьонка наградила куст недовольным вздохом и шагнула к окну – проверить, не идёт ли Гафса.
Потом быстро подумала: «Нет-нет. Не буду смотреть. Подожду, когда она постучит. И тогда подбегу, открою, и мы обе обрадуемся и будем болтать, болтать… А то вдруг я выгляну, а берег окажется пуст до самого маяка? Или, чего доброго, увижу маленькую приближающуюся точку – а я так не люблю, когда что-то неумолимо приближается… Или вдруг эта точка, наоборот, начнёт уменьшаться и в конце концов исчезнет…»
Филифьонка задрожала. «Что со мной? – подумала она. – Надо обсудить это с Гафсой. Возможно, Гафса не самая приятная собеседница, но больше я никого не знаю».
В дом постучали. Филифьонка бросилась в прихожую и заговорила ещё до того, как открыла дверь.
– …Какая нынче погода! – закричала она. – А море, море… такое синее, приветливое, ни ветерка! Как поживаете? Вы изумительно выглядите, но я ничуть не удивлена… Этот образ жизни, природа, свежий воздух… ведь это так всё упрощает, правда?
«Сегодня она ещё тревожнее, чем обычно», – подумала Гафса и сняла перчатки (ибо она была настоящей дамой), а вслух сказала:
– Ну конечно. Вы совершенно правы, фру Филифьонка.
Дамы сели за стол, и от счастья, что она не одна, Филифьонка говорила без умолку и пролила чай на скатерть.
Гафса нахваливала печенье, и сахарницу, и всё, что попадалось ей на глаза. Только о цветах ничего не сказала. Гафса была хорошо воспитана. Ведь кто угодно заметил бы, что злобный дикий куст не сочетается с чайным сервизом.
Скоро Филифьонка умолкла, а поскольку Гафса тоже ничего не говорила, в комнате повисла тишина.
Вдруг солнечный свет на скатерти потух. Громадные угрюмые окна заволокло тучами, и дамы услышали отдалённый шум ветра с моря. Как шёпот.
– Фру Филифьонка, вы, кажется, постирали коврик? – вежливо поинтересовалась Гафса.
– Да, ведь говорят, морская вода идеально подходит для ковриков, – ответила Филифьонка. – Краски не линяют, и запах потом такой свежий…
«Надо, чтобы Гафса поняла, – думала она. – Надо, чтобы хоть кто-нибудь понял, как мне страшно. Понял и сказал: ну конечно, я отлично тебя понимаю. Или так: милая, ну чего ты боишься? В такой погожий летний день! Что угодно, лишь бы что-нибудь сказали».