Невестка слепого барона - стр. 12
-- Будет болтать. Иначе до вечера мало что сделать успеем.
-- Лаура, а почему бы не взять хоть какую-то тележку и воду таскать не ведрами, а в этой самой тележке? Наклон здесь небольшой, вдвоем вполне можно поднять сразу хоть бочку. Ты понимаешь, что мы большую часть времени тратим не на полив, а на беготню туда-сюда?
Девушка странно посмотрела на меня, пожала плечами и сообщила:
-- Откуда же мне знать? От веку так поливали и меня так научили. Чай, монашки-то не дурнее нас. Видать, есть причина, почему они тележкой не пользуются.
Между тем я никакой причины не видела. Наклон капустных грядок действительно невысок. Если колеса тележки встанут так, чтобы не цеплять капустные листья в междурядье, то поднимать наверх сразу много воды и идти по рядам будет значительно легче. А главное, намного быстрее.
Никогда я не была склонна к изобретательству, но что такое отработанная технология, прекрасно понимала. И вот технология поливки капустных грядок мне не нравилась абсолютно. Я видела и понимала, что это никакая не технология, а тупое использование бесплатной рабочей силы. Самое обидное – совершенно нерациональное использование.
6. Глава 6
Через некоторое время после отдыха я почувствовала себя значительно хуже: кружилась голова и весь мир вокруг меня как бы слегка двоился. Я начала отставать от Лауры и первое время слушала ее ворчание:
-- Клэр! Этак работать – завтра до заутреней поднимут и завтракать не дадут! Я и так в монастыре отощала, как кошка уличная. А Пауль у меня любит, чтоб женщина в теле была и здоровьем пыхала! Конечно, бросить он меня не бросит: приданое за мной доброе дают. Бабушка моя, упокой, Господи, ее душу, постаралась. Только и мне ведь нужно, чтобы муж не за одно приданое в дом брал, а чтобы и сама я ему душу грела. А ежли без конца вместо еды одни молитвы, так я и до свадьбы не доживу!
Я вроде бы понимала справедливость ее слов и старалась изо всех сил, но в какой-то момент Лаура сама заметила:
-- Эй, тебе худо, что ли?! Ну-ка, брось ведро. Да брось, кому говорю! Пошли, пошли потихонечку…
В этот момент я соображала уже совсем плохо. Перед глазами стояла мутная темная пелена, которая не давала возможности разглядеть ни чертовы грядки, ни торопливо подхватившую меня Лауру.
Очнулась я оттого, что в лицо мне брызгали прохладной водой. И Лаура торопливо говорила:
-- Сестра Рания, она сперва бодренько бегала-бегала, а потом хужей и хужей… А потом смотрю: стоит белая и ничего перед собой не видит. Я ее в тенек и повела, а потом уж волоком оттащила…
Пожилая монахиня стояла на коленях рядом, протирая мне лицо и шею холодной мокрой тряпкой. Ощущение было не из приятных: влага быстро сохла на лице, и казалось, что по коже ползают мелкие мурашки. Я вяло оттолкнула ее руку и утерлась рукавом. Ощущение зуда на лице пропало, но чувствовала я себя отвратительно. Старуха вздохнула и, кряхтя поднимаясь с колен, велела:
-- Ты, Лаура, посиди с ней. Я сейчас сестру помоложе в монастырь сгоняю за телегой.
Через некоторое время приехала небольшая тележка, запряженная крепким рыжеватым коньком, которого под уздцы вела молодая круглолицая женщина, очередная сестра, имени которой я не помнила. Лаура помогла мне встать и подтолкнула в тележку. Сама она явно собиралась оставаться на проклятой капусте, но круглолицая сестра сообщила: