Невеста палача - стр. 28
Какой стыд. Я облизывала пальцы с его семенем. Кто бы мне сказал, что на такое способна – рассмеялась бы в лицо. Дикость! Безумство! Нереально круто! Только это породило неутихающую боль. Она росла между ног, и разливалась по всему телу. Усиливал ощущения и его запах. Футболка создавала иллюзию присутствия. Не давала успокоиться, будоражила кровь.
Как я могу мечтать о похитителе. Думать, отдаться ему? Я ненормальная. Но даже сейчас на цепи, запертая в клетке, чувствую себя гораздо свободней, чем последние шесть лет. А ведь в детстве я была почти счастливой девочкой. Уношусь в то время. Пытаюсь сбить похоть и дурман таким способом. Напомнить себе – я в клетке, и нельзя тянуться к палачу. Ведь судьба уже преподнесла мне урок.
Матери своей я никогда не знала. Словно и не было ее у меня. На вопросы о маме, папа всегда отвечал: «У тебя ее нет, и никогда не было!». Потом старался быстро перевести разговор на другую тему. Про мать в доме было не принято спрашивать. Прислуга, услышав мои вопросы, пугливо озирались по сторонам. Шикали на меня.
Моя мать была для меня призраком. Ни портретов, ни воспоминаний. Уже позже, после трагедии, Ангелина вскользь бросила, что моя мать была шлюхой. И сразу после моего рождения опустошила папин сейф, вынесла из дома все, что смогла унести и пропала с горизонта. Скорее всего, спряталась за границей. Или вообще давно сгинула. При ее-то образе жизни.
Я до сих пор не знаю правды. Но в словах Ангелины есть логика. И это очень хорошо объясняет поведение отца. В принципе сложно что-то думать о человеке, которого не было в моей жизни. И на тот момент, меня гораздо больше заботила настоящая потеря, перевернувшая всю мою жизнь.
Петр Савельев был человеком строгим и любящим отцом. Он всегда находил время для меня. Играл и сам укладывал спать. Брал с собой в командировки. Невзирая на постоянную занятость всегда находил время для любимой дочурки.
Папа был одним из самых богатых и влиятельных людей в городе. Он пытался взять на себя роль и отца и матери. Пусть и не всегда получалось идеально. Но он старался. Всегда буду благодарна ему за счастливое детство. В те времена я действительно имела все что хотела. И была уверена – меня непременно ждет счастливое будущее.
Бориса Кравцова я знала всю жизнь. Он был как неизменный атрибут в нашем доме. Лучший друг отца, мой крестный. Помню, папа всегда говорил, что Борис ему как брат, которого у него никогда не было.
Восторгов я не разделяла, скорее относилась снисходительно к так называемому «родственничку». Крестный постоянно дарил мне подарки. При встрече непременно брал на руки и кружил по комнате. Всегда мил, приветлив. Никогда слова кривого от него не услышала. Даже когда случайно пролила вишневый сок на его светлый костюм.
Думаю, уже тогда мое сердце чувствовало подвох. Но разобраться в чем именно, найти изъян не могла. Потому просто привыкла к Борису в нашей жизни. Раз папа считает, так ему доверяет, то ему виднее. Авторитет отца был для меня непоколебим.
Когда мне исполнилось четырнадцать, наша жизнь изменилась. Петр Савельев решил жениться. Впервые он привел женщину в дом. Конечно, я понимаю, папа не был монахом. Но его любовниц я никогда не видела. Эта сторона его жизни так и осталась темным пятном.