Невеста на замену - стр. 7
Ладно, немного времени есть, выслушаю Адашева. Пока не окончу университет, от Левашовых не съеду, значит, ближайшие три года мы с ним довольно часто будем встречаться. Дам ему ещё один шанс, узнать меня лучше и составить обо мне более справедливое мнение.
Опустилась на лавочку максимально далеко от мужчины и всем своим видом показываю, что я вся внимание.
– Катя, ты знаешь, кто твои родители? – спросил Адашев и тут же себя поправил. – Я говорю о настоящих биологических родителях.
Напрасно Вадим уточнял. Я сразу сообразила, о ком идёт речь. Инесса и Пётр со словом «родители» не вызывают у меня никаких ассоциаций.
– В каком смысле знаю? – не поняла я. – Они оба погибли в аварии, когда мне даже месяца не было.
– Я имею в виду их фамилию и имена.
– Левашовы. Маму звали Светой, а папу – Петром, – ответила я, недоумевая, с чего вдруг Вадим заинтересовался моими родителями.
– Левашовы?! – теперь уже удивился Адашев.
– Ну да. Отец и Пётр Сергеевич приходились друг другу троюродными братьями. У них в семье, наверное, было принято мальчикам давать имя Пётр, поэтому они ещё и тёски.
На лице Вадима повисло искреннее недоумение.
Пётр Сергеевич и Инесса Марковна всё-таки – молодцы. Сразу же сообщили будущему зятю, что я приёмная дочь, зато забыли упомянуть, что мы пусть и дальние, но всё же родственники.
– А знаешь девичью фамилию матери?
– Иванова. Вадим, а почему ты спрашиваешь об этом?
– Иванова, значит, – мужчина задумчиво дотронулся до подбородка, а потом покачал головой. – Нет. Не подходит.
– А можно мне объяснить, кто, куда и почему не подходит?
Адашев посмотрел на меня так, словно совсем забыл о моём присутствии рядом.
– Я ошибся. Нечего объяснять. Хотя… А ты можешь, назвать фамилии других своих близких родственников по линии матери?
Я бы наверняка могла назвать фамилии и имена, если бы хоть что-нибудь знала о своей семье со стороны матери. Но я ничего не знаю, от слова совсем.
Эта тема в доме у Левашовых всегда была под строжайшим запретом. Сколько бы я ни пыталась расспрашивать, ответов не получала. Если я интересовалась у Инессы о маме, она, как по щелчку пальца, моментально приходила в ярость и вместо объяснений кусала меня с особой жестокостью.
Пётр Сергеевич реагировал немногим лучше: вопросы о маме делали его раздражительным и злым. И он, либо отсылал меня с глаз долой в комнату, либо сам уходил.
– Нет, я о родителях-то мало что знаю, а о родне вообще ничего, – после довольно продолжительной паузы, ответила я, и тут у меня возникла идея. – Но, тебе если интересно, спроси Петра Сергеевича, он должен знать больше. Только если он хоть что-то расскажет, не забудь поделиться со мной.
– Почему ты сама у него не спросишь?
– Спрашивала сто раз, он мне не отвечает. Говорит: прошло много времени, ничего не помню, не знаю. Но ведь хоть что-то у него в памяти должно было отложиться. Разве нет?
Вадим даже не стал отвечать, так, ради приличия пожал плечами, затем поднялся, встал ко мне лицом, широко расставил ноги и, спрятав руки в карманах брюк, теперь надо мной нависает. Угрожающе, между прочим.
– Вот ещё что, Екатерина, – если до этого Адашев говорил со мной мягко, то теперь его голосом можно целые озёра коркой льда покрывать. – Я наслышан о твоём характере и о любви создавать людям проблемы. Имей в виду, я не Пётр Сергеевич, не Инесса и не Рина. Если ты выкинешь какую-нибудь подлость в своём духе, и это меня хоть как-то коснётся, будут последствия. Гарантирую, они тебе не понравятся. Из меня верёвки вить не получится. Ты уяснила мою мысль?