Невеста Кащея - стр. 20

– Ты что творишь? Ленута!

Грозный окрик отрезвил меня в мгновение ока. Я взмахом руки отпустила ветер, послушно юркнувший в какую-то щель, и уставилась на вошедшего.

Невысокий ладный молодец щелчком отстегнул ворот дорожного плаща. Голубые глаза встретили мой взгляд с ласковой укоризной:

– И не стыдно озорничать?

– Братец Волчек! Я так по тебе скучала! – радостно заорала я и бросилась на шею дорогому гостю.

– Ну хоть кто-то в состоянии унять эту безумную девку, – донесся с пола хриплый голос. – Подними своего господаря, Михай.

Петух снес яйцо. Кому оно достанется? (Старинная русская загадка).

А правильный ответ – никому.

Сдается мне, когда боги раздавали мужчинам и женщинам домашние обязанности, мужики чуток смухлевали. Стирку уж точно надо было не женщинам поручать. Это ж какие мускулы да силушку богатырскую надо иметь, чтоб со всем этим безобразием управиться? Сначала кипятишь все в огромном котле. К небу поднимается желтоватый вонючий пар, а ты знай себе помешиваешь противное варево деревянной палкой. Потом отжимаешь всю кучу барахла чуть не насухо. Потому что мокрое белье тяжелее, а тебе потом всю эту гору надо еще до речки дотащить да в проточной воде ополоснуть. А если припомнить, что в быстрых горных речушках даже в самое жаркое пекло водица довольно студеная, то вообще стирать расхочется. Сколько раз Дарине предлагала в Араде прачку нанять, а она ни в какую. Раз уж решились не под крылышком у домны Димитру жить, то и обслуживать себя должны самостоятельно. Вот и обслуживаем, так сказать – помаленьку.

Сестрица дернула за край скатерти, раздался резкий звук разрывающейся ткани.

– А дальше чего?

Я поморщилась, но продолжала монотонно шлепать мокрой простыней по камню.

– Да ничего… Своими ножками топать пришлось. Михай сопроводил почти до самого дома.

– А господарь?

– А чего господарь? – Я продолжала хлестать уже по мосткам. – Ручкой на прощанье помахал да велел больше имущество его не портить.

– Ты хоть поняла, как у тебя это получилось?

– А то. – Я убрала с лица намокшие волосы. – Чего не уразумела, умные люди пояснили.

Дарина отбросила в сторону уже совсем испорченную скатерть и опустилась на бережок, скрестив ноги. Вся ее поза демонстрировала внимание к разговору.

– Господарь волховать стал, к водной стихии обращаться, я в него сферу земли швырнула, вот вода в землю и ушла.

– Какую сферу земли?

– Ну на шее у меня подвеска болталась, – я махнула рукой, – янтариновая такая. Помнишь?

Дарина помнила. Она вдруг будто постарела на десяток лет. Потерла виски ладонями и устало спросила:

– Ленута, ты что, магичка?

– Ну уж всяко не вовкудлак.

Я пристально глядела на сестрицу. Знала ли она о том, о чем я догадалась только сегодня? На широкоскулом лице Дарины не дрогнул ни один мускул. «Знала, – поняла я, – с самого начала знала и молчала. Ни словечком не обмолвилась. Ну и кто она после этого?»

– Я не хотела, чтобы ты в чем-то чувствовала себя хуже, чем мы… Поэтому и не говорила.

– А если бы мне эта новость память вернула?

– Если бы да кабы… Ведь не вернула?

– Нет. – Я склонила голову. – А тебе Михай сразу сказал?

– Мне разъяснений не понадобилось, – поджала губы Дарина. – Я такие вещи носом чую: и волшбу любую, и зверя, и перевертыша всякого. За мой нюх меня твой братец Волчек в опекуны тебе и избрал. А ты как поняла?