Невеста хозяина подземелья - стр. 27
- Уже начала, - потягивается мужчина. - Мне донесли, что невест настраивают против одной девушки.
- Вот! – назидательно поднимаю указательный палец. - Надо её чем-то отвлечь, помимо свадьбы Пунам.
И только сейчас замечаю, как друг застывает каменным изваянием при упоминании бракосочетания.
- Абхей?
- Да? – тут же возвращает улыбку на лицо, пряча эмоции.
- Ты влюблён? – задаю вопрос, не вдаваясь в детали.
Друг только тяжело вздыхает, опуская взгляд. Понятно. Значит, нужно поговорить с сестрой, может, не надо женихов заморских.
Проклятье!
Могу представить лицо матушки, если Пунам выйдет замуж за него. О Великий наг, дай сил и терпения!
Марьяша Лескова, студентка третьего курса.
- Рухама, - в очередной раз страдальчески вздыхаю, - за что?
После праздника в гареме устроили пышное торжество в честь невест, но я сбежала оттуда, сославшись на головную боль.
- За то, что родилась под счастливой звездой, - улыбается женщина, накладывает рис на мою тарелку. - Многим приходится только мечтать о таком.
Не знаю... Мои мечты сейчас только о том, как попасть домой. А этот отбор с песнями и плясками совсем не к стати.
- Я не хочу участвовать в ваших дурацких конкурсах, - обхватываю голову руками в попытке привести мысли в порядок.
- Брось эти глупости! – возмущается, грозя ложкой. - Ты должна стать Госпожой. Или опять хочешь с ведром и тряпкой по полу ползать?
- Да лучше с ведром и тряпкой, - фыркаю, беря немного пряного риса.
Аппетит как всегда отменный, еда, как всегда - острая. Ничего не меняется.
Представляю, как завтра опять. Невесты со свитами, поддержкой и... просто Яша. Приятно познакомиться, называется. Выскочка без рода, без племени.
- О, змеи преисподней! – закатывает глаза Рухама. - Как с тобой тяжело.
В дверь без стука заходит одна из девушек-прислужниц. В кипенно-белом платье она выглядит как приведение. На бледном лице ни грамма косметики.
- Вот, невеста, - протягивает красную бархатную шкатулку, - первое задание.
- Благодарю, - беру, не скрывая кислого выражения лица.
Внутри лежит бумага, свернутая в несколько раз. Аккуратным почерком написано, что к завтрашнему утру мне нужно сочинить поэму в честь Повелителя.
Что? Бред какой-то! В голову приходит нечто на мотив частушек.
Наш Амрит такой чудесный,
Что похож на свет небесный.
Как пойдёт всю ночь гулять -
Станет ягодкой опять!
Тьфу! Елки зеленые! Где я и где поэзия!
- Рухама, мне кажется, тут какая-то ошибка, - отдаю листок.
- Почему? – пробегает глазами по ровным строчкам. - Обычное дело. Невеста должна быть образованна.
С грустью вспоминаю свой лучший, и, собственно, единственный опыт стихосложения в восьмом классе. Да простит меня Александр Сергеевич за такое.
Мороз и бомжик - день чудесный.
Ещё ты дремлешь друг неместный?
Открой сомкнуты спиртом взоры.
Навстречу ППС дозорам
Звездою объявить…
Ой, все… ПОЗОРИЩЕ!
Даже вспомнить стыдно. А ведь тогда, это казалось верхом творчества, достойным быть увековеченным на парте, чтобы потомки могли прочитать. Стыдобища.
- Не пойду, - выставляю вперёд ладони, полностью осознав скудность своего ума. - Их с детства готовили. Смысл мне позориться?
Женщина замирает, внимательно, рассматривая мою кисть.
- Этого не может быть, - наконец выдаёт с ужасом в голосе.