Невеста для Хана - стр. 22
– Сукаааа! Продажная, грязная сука!
Вот и все. Я сейчас умру. Он меня раздавит или задушит.
– Ос…та…но..ви…тесь…. Та…мер…лан!
Не знаю, что его остановило. Не знаю, что заставило разжать руки и не сломать мне шею. Возможно, его собственное имя. Голова зверя дернулась, и взгляд вдруг начал меняться, становиться осмысленным. Волосы, упавшие ему на влажный лоб, прилипли к коже, а губы дрожали. Руки на моей шее начали постепенно разжиматься, а я закашлялась до истерики, согнулась пополам, отползая от него в сторону, глядя, как он опустился обессиленно на пол и обхватил огромными руками голову.
Потом вдруг встал и вышел из спальни, дверь захлопнулась, а я стояла по другую сторону постели и дрожала всем телом, обхватив шею руками, пытаясь отдышаться и все еще ощущая его руки на своем горле.
7. Глава 7
Особняк Батыра Дугур-Намаева походил на ханский дворец и выделялся рядом с соседними домами вычурным массивным забором и куполами на крыше. По всему периметру видны глазки видеокамер, со двора слышен низкий лай собак. У особняка остановился джип, ворота медленно открылись и пропустили машину во двор. Видно было, как засуетились люди в черных национальных монгольских костюмах (очередной выбрык старого хозяина) и молчаливо склонили головы, встречая гостя. Со стороны можно было подумать, что все они немые роботы, готовые простоять в неудобных позах часами. Им запрещено разговаривать без надлежащего указания хозяев дома.
Внук Батыра – Тамерлан Дугур-Намаев вальяжно прошел мимо вольеров с рычащими и бросающимися на решетки ротвейлерами. Когда один из массивных кобелей буквально повис на прутьях ограды, скалясь и захлебываясь лаем, гость повернулся к псам и, остановившись, внимательно посмотрел в глаза кобелю. Какие-то доли секунд, и вожак, поджав хвост, отступил вглубь вольера, а за ним смолкли и все остальные. Слуги с тревогой переглянулись. Но головы так и не подняли до тех пор, пока мужчина не вошел в дом и за ним не захлопнулась дверь.
Один из таких же молчаливых и покорных слуг хотел провести гостя к хозяину в комнату, но Тамерлан приподнял руку и решительно направился сам в покои деда. Он не осматривался по сторонам, словно ему было неинтересно и совершенно безразлично произошли ли изменения за те десять лет с его последнего визита в родовой особняк. Когда-то он знал здесь каждый угол, изучил каждую мелкую царапину, ему не нужно было снова осматривать этот дом, чтобы убедиться – здесь ничего не изменилось за время его отсутствия, и дело не в интерьере, а фотографическая память с выверенной точностью подбрасывала изображения даже самого потаенного уголка в берлоге старого скорпиона.
Перед Ханом распахнули дверь, впуская его в комнату Батыра, в которой собралась многочисленная родня, скорее, напоминающая стаю стервятников, готовую разодрать здесь все на мелкие ошметки, едва самый старый из них отдаст душу дьяволу.
К нему все повернули головы, и на лицах отразилось недоумение, непонимание, страх и ненависть.
– Что ты здесь делаешь? – взвизгнула одна из дочерей Батыра и наткнулась на угрюмый, мрачный взгляд своего племянника, ее рот слегка дернулся, как от нервного тика.
– Кто тебя сюда звал? Как ты смел прийти в этот дом? – выступая вперед нагло рявкнул Данзан – старший зять Батыра. – После всего, что сделал!