Невеста для генерального - стр. 28

— В смысле раньше?

— В прямом. Не говори, что не узнала меня.

— А должна? — скрещиваю руки на груди и приподнимаю бровь.

Игорь на мгновение теряется.

— Ну… я думал… хотя.... Я тоже сначала сомневался, ты ли это, все присматривался. Но сейчас, когда увидел, как стоишь на улице в своей любимой позе, так и убедился: это ты.

Он с усмешкой кивает на мои ноги.

Я и теперь непроизвольно стою по привычке, скрестив ноги на манер перевернутой четвертой позиции у балерин. Мама с детства смеялась, как я так не падаю. А мне нормально.

— Ты ведь на второй день на меня косилась, ну, перед тем, как я ушел на больничный, — добавляет Игорь, — вот я и решил, что тоже меня узнала.

Я задумчиво хмурю брови. Я на него косилась только потому, что на меня косился он. Но выходит, мы знакомы?

Смотрю на рыжие волосы Игоря, усыпанное веснушками лицо и… все равно не узнаю.

Развожу руками и качаю головой:

— Прости, я тебя не помню.

— Ну Игорь, Петрушин. Ты меня Петрушкой звала. Мы вместе учились до девятого класса. В кукольный театр ходили. Даже как-то раз вели школьный концерт.

«Петрушка» срабатывает. Память начинает возвращаться яркими вспышками. Как мы дурачились, как он провожал меня до дома, носил мой портфель, помогал с домашкой. Как притаскивал киндеры и да, вот так вот закрывал мне глаза перед тем, как их подарить.

Я вспоминаю мелкорослого щуплого мальчугана с рыжими ежиком и сопоставляю его со стоящим передо мной крепким парнем. Да у них ничего общего, кроме огненного оттенка волос! К тому же прошло больше десяти лет с тех пор, как Игорь переехал в другой город и мы перестали общаться. Сначала какое-то время переписывались, но в итоге все постепенно сошло на нет. Немудрено, что я его не признала.

— Петрушин? — округляю глаза я. — Ни фига себе ты возмужал.

— А то, — приосанивается тот и улыбается во все тридцать два зуба. Затем лезет рукой в карман куртки и достает оттуда… киндер-сюрприз. — Зато ты все такая же, только еще красивее стала. Сладкое все так же любишь?

— Люблю.

— Тогда это тебе.

Я протягиваю руку, благодарю и улыбаюсь в ответ. Вроде мелочь, обычный шоколад, а настроение поднимается впервые за долгое время.

— Рассказывай, как ты тут? — интересуется Игорь, вешает куртку рядом с моим пальто.

Я вздыхаю, кошусь на часы.

— Не очень, — поджимаю губы. — Но сейчас некогда, давай после съемок?

— Давай.

И мы с ним идем на рабочее место.

Когда съемочный день заканчивается и уходит последний человек, мы садимся у кофейного столика и поначалу делимся тем, как жили все это время.

Умеет все-таки Игорь расположить к себе. Всегда умел. Постепенно я чувствую себя все комфортнее и расслабляюсь.

Ровно до того момента, пока мы не переходим к разговору о съемках. Я жалуюсь на то, что они затягиваются. Из-за меня.

— А че не так-то? — искренне удивляется Игорь. — Я помню, как ты в кукольном театре звездила.

— Ну ты сравнил! Одно дело — надетые на руку куклы, где зрители тебя и не видят, а вот играть на сцене самой — совсем другое. Зажатая я. И нервная. Радковский так говорит.

— Если вы не любите кошек, это значит, что вы просто не умеете их готовить! — многозначительно поднимает указательный палец Игорь. И ржет. Затем серьезнеет. — Я уверен, ты справишься, Кир. Вроде бы все было более-менее нормально во второй день. Что изменилось?