Неверный. Свободный роман - стр. 4
Поднявшись, бросаюсь к раковине, умываясь. Лицо краснеет еще сильнее – от ледяной воды и растирания бумажными полотенцами.
Глаза становятся щелочками. Так, кажется, хватит! Перестаралась…
Нужно подумать, как быть…
Мирасов всегда меня задирал, был требователен, отпускал шуточки, но никогда не лапал, а сегодня… Будто с ума сошел.
Может быть, обкурился.
Да, скорее всего, он укуренный. Укуренный ушлепок, что от него ждать?
Надо просто пересидеть тихо-тихо, как мышка, до конца смены, а потом он и проспится, и продышится, и все-все-все.
Не хочу терять денежное место.
– Один раз пристал, и все. Больше не будет. Буду смотреть в оба! – говорю вслух, шмыгая носом.
Потом я снова мою руки с мылом и вдруг замечаю в отражении зеркала на шее багровый след.
Его не было!
Наверняка этот урод на мне его оставил.
Кожа у меня бледная, всегда чутко реагирует на прикосновения, а этот жлоб раскачанный не был со мной деликатным.
А попа? Он меня больно щипал, вдруг и там след от его лап?!
Я кручусь перед зеркалом и задираю юбку, чтобы оценить ущерб, как вдруг дверь открывается и входит Лерка.
Та самая, что залипает на Мирасове и мечтает с ним потрахаться.
Увидев меня с задранной юбкой, она закатывает глаза.
– Белфи делают не так, село-о-о! – тянет она. Причем противно так тянет, что выходит «селоу».
– Что?
– Белфи. Butt-selfie, – объясняет и, видимо, совсем для тупеньких, переводит. – Селфи задницы. Белфи! Встань нормально, выгнись… Да тьфу ты че, не гибкая такая! Давай покажу, как надо. И юбку сними.
Судя по ее форме, облитой чем-то, Лерка просто забежала переодеться, но, пользуясь случаем, отбрасывает платье в сторону. Оставшись в одном белье, встает задом к зеркалу, приподнимает свою задницу и делает несколько снимков.
– Поняла? Давай… повтори! Хотя… – оценивает. – Тощая. Слишком. Подкачать надо, – цокает!
Дверь распахивается.
Сегодня что, день открытых дверей?!
– Вот ты где, маленькая грязная… – врывается в раздевалку голос Мирасова.
Глава 3
Разумеется, эта дура Лерка дверь не закрыла за собой, все время ждет, что кто-то оценит ее тело.
И, кажется, она нашла ценителя.
В лице Расула.
Ведь первое, что он увидел, это была ее хорошо раскачанная пятая точка и изогнутая спина, грудь в развороте. Словом, там было на что посмотреть. Он и смотрел, но нахмурился, и лишь потом его взгляд метнулся на меня. С недовольством.
Я тоже как дурочка, с задранной юбкой.
Две задницы и сравнение, слава богу, не в мою пользу. Мой зад в шортиках и на треть Леркиного ореха не тянет.
Мирасов же недоволен, двинул челюстью вперед-назад…
Да, мы снова были не одни! И обществу Лерки я сейчас была очень-очень рада!
Лерка тем временем повернулась и задышала часто-часто, ее грудь всколыхнулась и начала подпрыгивать, едва не выскакивая из низкого бюстика.
– А-а-ах, вы меня напугали, Расул Мирасович! Как неловко. Я почти раздета…
Лерка ахает. Но больше похоже, будто стонет. Она наклоняется за своим платьем, поднимаясь медленно-медленно.
Ее лицо на миг замирает на уровне паха Мирасова, а он, взглянув на Леру сверху, лишь добавляет ей радости и старания, она так старается выгодно себя ему подать. Даже немного стыдно за нее…
Наконец, Мирасов адресует мне взгляд. Короткий, но жалящий.
– В кабинет. Александра.
Разворачивается на пятках и уходит…