Неверный муж моей подруги, часть 1 - стр. 11

Я любила его так, что плакала ночи напролет, когда его не было рядом.
Он любил меня так, что сделал татуировку с моим именем на груди.
В общем, было как-то не до друзей с их спокойными мещанскими радостями.

У Полины тоже особо не было времени на чаепития с подругами — у новорожденной дочери обнаружились серьезные проблемы со здоровьем, и потребовались все связи и все деньги Германа, чтобы найти врачей, которые поставят правильный диагноз и подберут лечение.

Переписывались мы редко — очень уж у нас с были теперь разные проблемы. Но всегда находились где-то в поле зрения друг друга, и как-то так получилось, что именно к Полине я поехала в тот день, когда узнала, что мой рок-музыкант женат.

Я задыхалась от боли в груди, останавливалась в переходах метро, прислоняясь к стенке, чтобы рассеялась черная пелена перед глазами. Я отворачивалась от любопытных глаз к черному тоннелю, бежавшему за дверями с надписями «Не прислоняться», чтобы никто не мог видеть мое опухшее лицо и красный нос. Я выходила на промежуточных станциях на улицу, чтобы отдышаться и выкурить сигарету.

Равнодушная Москва дышала мне в лицо выхлопными газами гигантской пробки, в которой в тот вечер застрял город. Равнодушные буквы на экране телефона складывались в слова, которые протыкали сердце насквозь. Равнодушное небо сыпало холодным дождем в запрокинутое лицо.

Мой крик о помощи в «Фейсбуке» собрал горстку комментариев: «И слава богу, что все кончилось», «Ты что — не проверила его паспорт?», «Надо было пробить его в сети, не может быть, чтобы ты не догадывалась», «Так тебе и надо, шлюхе!»

Полина сразу написала в личку:
— Приезжай, у меня есть три бутылки брюта и хороший сыр.
— А как же дочка? — спросила я. — Режим вам не нарушу?
— С Марусей пока Гер побудет. Посидят в спальне тихо, как мышки. А мы обсудим твою беду — вдруг не все так плохо.

Сыр остался невостребованным.
В сдавленное спазмом горло протискивался только сигаретный дым и алкоголь.
На просторной кухне шумела вытяжка, работавшая и как вентиляция, и как шумовая завеса, чтобы до спальни не доносились мои рыдания.
Полина гладила меня по голове, а я первые полчаса просто плакала, захлебывалась своим горем, снова плакала и не находила ни единого повода жить дальше.

— Ты понимаешь, он даже не чувствовал себя виноватым! «Я люблю жену и разводиться не собираюсь, но ты просто огонь, как я мог устоять?» Представляешь? Представляешь?
— Представляю, — кивала Полина, подливая шампанского. — Хочешь ягод? Клубники или голубики?
— Не хочу… — я закуривала следующую сигарету, сморкалась в бумажную салфетку и продолжала изливать ей свою боль. — Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда я узнала. За кого он вообще меня держит? Да я… Да для меня со школы чужие парни были существами бесполыми совершенно! Просто не воспринимала их как потенциальных любовников! Даже потом, когда они уже расходились со своими девушками, я по привычке не могла переключиться!
— Лана… Бедный мой котик, — она гладила меня по руке. — Представляю, как тебе больно.
— Я не хотела этого! — орала я, осекалась и прикуривала следующую сигарету от предыдущей. — Мне не нужна вся эта грязь!

Я не могла остановиться и перестать жаловаться на одно и то же, одними и теми же словами, словно заезженная пластинка, которую некому переставить. Полина терпеливо слушала, не останавливая меня, лишь подливала шампанское в бокал.