Неверный. Его вторая семья - стр. 9
– Держусь, – передергиваю плечами.
У меня не простые отношения с родителями мужа.
Стоит войти внутрь, как слышу голос матери Айсара.
– Я не смогу жить без Зарифа! Не смогу… Лучше с ним уйти… Я хочу уйти с ним!
– Успокойся, сестра. Что ты устраиваешь, – пытается вразумить ее женщина в черном платке. Старшая сестра Эльвиры, Радмила.
– Тебе не понять эту боль. Никому не понять.
У меня начинает кружиться голова от запаха цветов. Их слишком много. Особенно сильно пахнут лилии. Меня начинает мутить.
– Мама, пожалуйста, возьми себя в руки, – произносит Рустам. – Нам всем очень плохо…
– Мне очень жаль, Эльвира Таировна… – произношу еле слышно. В ответ получаю неприязненный взгляд. Но почти сразу женщину увлекает происходящее за моей спиной.
– Зачем ты ее привез, Рустам? – вскрикивает несчастная вдова, глядя на Жанну, тянущую за собой упирающегося Марата. – Разве сейчас время?
– Эльвира Таировна! Мне так жаль вашего мужа! Как же это несправедливо! Я вам так сочувствую! Вы даже не представляете. Подумала, что внук вас утешит. Зариф Маратович принял его, помните? Сказал, что Айсар должен взять на себя ответственность.
Женщина морщится, но дает Жанне поцеловать свою руку.
– Хорошая вы моя. Держитесь. Сил вам.
Почему– то все слова вылетающие изо рта любовницы моего мужа кажутся невозможно фальшивыми. Рустам ободряюще сжимает мою руку.
– Подойди к бабушке, Маратик. Кстати, глава семьи спустится к нам? Ему будет приятно увидеть внука, не правда ли?
Не могу выносить происходящего лицемерия. Задыхаюсь. Прохожу дальше, в столовую. Затем на кухню. Там готовят ему, все заняты, носятся туда– сюда. Я только мешаюсь.
– Мне так плохо, Илон, – признаюсь подруге. – Не уверена, что выдержу, – мои губы дрожат.
– Все получится. Может прилечь хочешь?
– Нет, справлюсь, – улыбаюсь слабо.
Дальнейшие действия помню слабо. Я погрузилась в себя, почти не реагировала на происходящее. Очень много людей. Слез. Речи о том каким чудесным человеком был Зариф Маратович.
Промозглый воздух, постоянно срывающийся дождь. Вой свекрови, ее крики, что не может отпустить мужа. Все это разрывает душу.
Самое невыносимое – представлять, что так же хороню любимого. Неужели я настолько очерствела, что способна думать о таком?
Наконец мы снова возвращаемся в дом. Поездка с кладбища окончательно меня добивает. Рустам отправил Жанну и Илону в другую машину, а со мной усадил свою мать.
– Если с Айсаром случилось то же самое… Я не вынесу, слышите.
– Мам, прошу.
– Зато ей будто все равно! – тычет в меня пальцем обвиняюще. – Слезинки не проронила.
– Зачем вы так? – всхлипываю.
– Где мой сын? Мой дорогой мальчик.
– Марика беременна, помнишь? Не доводи ее.
– Как ты можешь со мной так говорить? – возмущается.
Отворачиваюсь, смотрю в окно.
– Ты даже не можешь удостоить меня ответом?
– Простите. Я не знаю что сказать.
– Соберитесь уже обе. Надо продержаться до вечера.
Да, еще поминки. Все готово, в доме накрыты столы, в самой большой зале. Глава семьи, Марат Эмирович, не поехал на кладбище. В последнее время он сильно сдал, сегодня появился в кресле– каталке. Старик выглядит крайне подавленным. Но увидев мальчика, Марата, названного в свою честь, усадил его рядом с собой.
Буквально недавно мы праздновали в этом помещении день рождения Айсара. Все радовались, веселились. Были так счастливы! Думать об этом невыносимо.