Неупокоенные кости - стр. 33
«Помнишь ту часовню? Ну конечно, помнишь: вы с Карой там венчались… Скажи, Боб, какова вероятность… – Последовала длинная пауза. – Куда ты его спрятал, Боб?»
«Не понимаю, о чем ты».
«Все ты отлично понимаешь. Я говорю о той ночи… о трупе… Куда вы его дели?»
«Ты что, спятил? На что ты намекаешь, черт бы тебя драл?»
«Вы так и не сказали мне куда. Может, вы хотели…»
«Послушай меня, Рок, послушай внимательно. Эти… эта находка не имеет к нам никакого отношения. Никакого, понятно?.. Часовню построили в шестидесятых. Если тело нашли под ней, значит, закопали его в конце пятидесятых – начале шестидесятых. Нас тогда еще и на свете не было, не сходи с ума, ладно? Держи себя в руках. Ты меня понял?»
И снова Рок долго молчал. Боб отчетливо слышал, как позвякивают кубики льда в стакане. Значит, Рок снова пьет. В школе он был абсолютно неуправляемым, буйным подростком – таким же, впрочем, как и его старший брат Зан. Обоих «воспитали» до неприличия богатые, но не слишком внимательные родители, которые совершенно искренне полагали, что родительские обязанности заключаются в предоставлении чадам полной свободы и регулярном снабжении их крупными суммами «на карманные расходы». Неудивительно, что братья довольно быстро перешли в состояние, так сказать, свободного падения, слетели с нарезки. Кончилось это, разумеется, плохо. Зан погиб на шоссе Ситускай, когда, мчась на своем мотоцикле на бешеной скорости, не вписался в поворот и врезался в каменную стенку. Рокко начал злоупотреблять алкоголем. Ему потребовалось больше десяти лет, в течение которых он несколько раз попадал в специализированную реабилитационную клинику, чтобы взяться наконец за ум и распрощаться с прошлым. К настоящему моменту он уже довольно долгое время жил более или менее нормальной жизнью (так, во всяком случае, казалось Бобу и Каре). Сначала Рок нашел себя в музыкальном бизнесе, потом перебрался на телевидение, став программным директором одной из местных телерадиовещательных компаний. И все же годы злоупотребления алкоголем не прошли даром: он постоянно нервничал без всякого повода, мог сорваться на пустом месте и вообще вел себя совершенно непредсказуемо. Была и еще одна причина, по которой Боб предпочитал держаться подальше от старого школьного приятеля. То, что Рокко помнил – или не помнил – о роковом вечере семьдесят шестого года, давно стало бомбой замедленного действия под жизнью каждого из бывших одноклассников.
«Мы дали клятву, Рок, – сказал он ему. – Мы шестеро… Прошлое должно остаться в прошлом».
«Да, конечно, мы дали друг другу слово, но вы ведь так и не рассказали, что же случилось после того, как я…»
«Не торгуйся. Мы ничего и никому не расскажем, Рок. Ни сейчас, ни потом. Никто из нас не проговорится, понятно? Что касается тебя… чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Мы же о тебе заботимся! То, чего ты не знаешь, не может тебе навредить!»
«Вот что, Боб… Журналистка отдела уголовной хроники нашей станции собирается подробно описывать это расследование. Вцепилась в него как клещ… Она задумала сделать криминальное реалити-шоу, посвященное останкам из-под часовни, и…»
«Я же сказал тебе – расслабься! Это дело не имеет к нам никакого отношения».
«Ну хорошо, хорошо… Я… я просто хотел убедиться. Чтобы потом не было никаких сюрпризов».