Неуловимая подача - стр. 5

Но по какой-то причине эта женщина ему нравится.

– Ну-ка, Макс, – выдыхаю я, одергивая его. – Перестань ерзать.

– Я знаю, это странное предложение, но я могу подержать его, если хо…

– Нет, – огрызаюсь я.

– Боже.

– То есть нет, спасибо. Он не слишком ладит с женщинами.

– Интересно, в кого это он?

Я бросаю на нее многозначительный взгляд, но она только пожимает плечами и делает еще один глоток.

Макс снова смеется. Буквально из-за пустяка. Просто этот парень, как ни странно, запал на нее, и поездка в лифте занимает чертовски много времени.

– Это ты в маму такой улыбчивый? – спрашивает она моего сына, наклоняя голову и любуясь им. – Потому что я не думаю, что твой папа знает, как это делается.

– Очень смешно.

– Сделаю вид, что это не было сарказмом, и у тебя действительно есть чувство юмора.

– У него нет мамы.

В кабине лифта воцаряется зловещая тишина, как это обычно бывает, когда я произношу эти четыре слова. Большинство людей обеспокоены тем, что они перешли черту, потому что думают, что его мама трагически скончалась, а не потому, что она не сказала мне, что беременна, а затем появилась через шесть месяцев после родов, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову и уйти.

Ее дразнящий тон сразу меняется.

– О боже, прости. Я не имела в виду…

– Она жива. Просто она не с нами.

Я физически ощущаю, как ее охватывает облегчение.

– О, ну это хорошо. Я хотела сказать, это нехорошо. А может, хорошо? Кто я такая, чтобы судить? Вот дерьмо, этот лифт едет целую вечность. – Она прикрывает рот ладонью, ее взгляд устремляется на Макса. – Я имею в виду «черт возьми».

Незнакомка наконец заставляет меня усмехнуться, и легкая улыбка скользит по моим губам.

– Так мы действительно умеем улыбаться.

– И улыбаемся гораздо чаще, когда нас не отчитывает в лифте незнакомка, которая, проснувшись, первым делом прикладывается к банке пива.

– Ну может, она вообще не ложилась спать.

Еще одно небрежное пожатие плеч.

Боже милостивый.

– Может, стоит перестать говорить о себе в третьем лице, словно мы пара напыщенных засранцев?

Лифт наконец открывается на нужном ей этаже.

– Может, ему стоит время от времени расслабляться? У него симпатичный ребенок и милая улыбка. Когда он ее демонстрирует. – Она салютует мне своей «Короной», прежде чем допить остатки и выйти из лифта. – Спасибо, что подвез, папочка младенца. Это было… интересно.

Да уж точно интересно.

Обожаю сливочное масло. Только представьте себе того, кто преподнес человечеству этот величайший божий дар. Так и расцеловала бы его за это открытие. С хлебом? Совершенство. Намазать на печеную картошку? Ниспослано небесами. Или вот еще, мое любимое блюдо – знаменитое масляное шоколадное печенье.

Возможно, вы посчитаете, что это просто печенье с шоколадной крошкой, и все они одинаковые. Неверно. Абсолютно неверно. Может быть, я и известна на всю страну своей способностью готовить десерты для ресторанов, отмеченных звездой Мишлен, но я бы хотела, чтобы какой-нибудь из этих модных ресторанов сказал «к черту все» и позволил мне испечь для их меню гребаное печенье с шоколадной крошкой.

Они бы распродавали все до последнего кусочка. Каждый вечер.

Но даже если бы мне разрешили приготовить что-нибудь классическое, то этот рецепт – мой. Я могу использовать свой творческий подход, свои фишки и техники. Черт возьми, я даже составлю целое свежее и вдохновляющее десертное меню для ресторана, в котором столики заказаны на год вперед. Но классические рецепты, те, что я отрабатывала последние пятнадцать лет, те, от которых ваше тело тает, едва сладость касается языка, и которые напоминают вам о доме, принадлежат только мне.