Неуловимая подача - стр. 22

– Черт, Эйс. С такой скоростью у меня на ладони синяки останутся. Как рука?

Пожимаю плечами.

– Пока нормально.

Я бы добавил, что у меня в запасе как минимум еще один иннинг, но не осмеливаюсь произнести это вслух. Суеверия и все такое.

– Вот это мне нравится слышать!

– Идем, большой бро! – Исайя подбегает со своей позиции между второй и третьей базой и шлепает меня перчаткой по пятой точке. – Что на тебя нашло сегодня?

Размеренной трусцой я бегу вместе с ними к скамейке запасных.

– Просто хочу, чтобы эта игра поскорее закончилась. Чем быстрее, тем лучше.

– Черт возьми, – смеется он. – Это из-за горячей няни?

– Что, черт возьми, ты сказал, Родез? – кричит Монти, когда мы проходим мимо него, поднимаясь по лестнице в раздевалку, где меня встречают шлепками по заднице, по плечу и бесконечными похвалами за сегодняшнюю подачу.

– Ничего. Не думаю, что я что-то говорил, – оглядывается брат.

– Нет, я тоже ничего не слышал.

– Вот и славно. Ты нравишься мне гораздо больше, когда молчишь. – Монти треплет меня по затылку. – Отличная подача, Эйс.

Кивнув, я нахожу первого незанятого сотрудника.

– Сандерсон, – окликаю я одного из наших тренеров, усаживаясь на спинку скамейки, достаточно высоко, чтобы видеть поле. – У тебя телефон с собой?

Он нервно смотрит на меня, вероятно, потому, что ему хорошо известно: лучше не разговаривать с питчером между подачами. На самом деле обычно я вообще не разговариваю, и мои товарищи по команде знают, что меня нельзя отвлекать, когда я сажусь на скамейку запасных, но сегодняшний вечер – исключение.

После семи иннингов это седьмое сообщение, которое я отправил Миллер. Только я не могу быть тем, кто это сделает, потому что в дагауте на меня нацелено слишком много камер.

– Отправь сообщение, – кричу я, прежде чем продиктовать номер Миллер, который запомнил сегодня днем.

– Что написать?

– Проверка связи. Спроси ее, как Макс, и напомни, что она может принести его сюда, если у нее с ним возникнут проблемы. Ты ведь можешь забрать его у нее, верно?

– Эйс! – кричит Монти. – Перестань писать сообщения моей дочери и сосредоточься на чертовой игре.

– Эй, это у тебя на руках джокер, и это ты нанял ее присматривать за моим сыном. Сам виноват.

На его губах появляется легкая улыбка.

Сандерсон прочищает горло.

– Она ответила. – Он читает со своего телефона абсолютно бесстрастным голосом. – Она говорит: «Передай Каю, что если он не оставит меня в покое, я накормлю его ребенка всем сахаром, который только смогу найти в этом отеле, и посажу его перед экраном, чтобы ему промыли мозги этим чертовым Кокомелоном[29], а потом оставлю его ворчливую задницу разбираться с Максом всю ночь».

– Не смешно. – Я подхожу, чтобы забрать у него телефон.

– Эйс, – говорит Монти, прикрываясь ладонью, чтобы посторонние не могли прочитать по губам. – Камеры.

Смиренно вздохнув, я говорю:

– Напиши ей в ответ, что она уволена.

Монти посмеивается себе под нос.

Сандерсон поднимает телефон, чтобы я мог прочитать поступающие сообщения.

Миллер: Меня уже уволили в третьем и шестом иннингах! Это, должно быть, новый рекорд.

Миллер: Передай ему, что за тот слоубол его следует уволить. Это было некрасиво.

Миллер: О, и скажи ему, что ему с его задницей совершенно не идут бейсбольные штаны.

Миллер: Вообще-то вру. Хотя насчет слоубола – это не ложь. В самом деле уродливо вышло.