Нет права жить, нет права умирать - стр. 23

— Да пусть бы посадили даже. Тебе ведь все равно.

— Несносная девчонка! Ты мне всю жизнь испоганила! — крикнула мать, хлопнув дверью.

— Как же я не хочу с тобой жить! — не выдержала я.

Я и сама не понимала, почему до сих пор не уехала. Но общежитие давали лишь иногородним. Мне, как местной, оно не светило. Можно, конечно, снимать жилье. Но с моей стипендией это нереально. Да и Каткова с остальными никуда не денутся. Вариант один — устроиться на работу и перевестись на заочную форму обучения. Но папа расстроится. А еще на первое время понадобятся деньги. Я хотела уехать уже несколько раз, но конфликты стихали, и я оставалась...

Да меня держало тут даже не это...

Хотелось крикнуть матери, что жизнь испортила не я ей, а она мне. Но от этого вряд ли что-то изменилось бы — я еще рисковала схлопотать пощечину. Я давно поклялась себе не говорить ей, что рвалось наружу в такие моменты.

Я ушла, легла, накрывшись пледом с головой, чтобы не слышать криков, которые все еще раздавались из-за дверей спальни.

В ту ночь я не видела снов. Я и не спала полночи, обдумывая, как жить дальше и стоят ли все мои мучения хоть чего-то.

Иногда казалось, что проще рассказать те события кому-либо, но понимала, что лишь усугублю ситуацию. Тогда точно не жить нормально. Так еще есть шанс все забыть и начать новую жизнь, где не будет воспоминаний и тайны, которую я скрывала.

Нужно просто уехать из города — и тогда все забудется.

Амулет так и остался в шкатулке. А я твердо решила уехать, но куда и как, соображала пока смутно. Под утро смогла уснуть. Сон был наполнен непонятными видениями, но страшного лабиринта не было и в помине.

Я проснулась от того, что входная дверь захлопнулась. Матери все равно, позавтракаю ли я, не просплю ли на учебу. Ее волновала лишь работа и репутация.

Я поспешно вытряхнула из шкафа одежду.

Джинсы, водолазка, футболка…

Кулон я тоже взяла.

Много набирать, пожалуй, не буду. Лучше ехать налегке, все равно придется вернуться за остальными вещами.

Около ближайшего банкомата задержалась, сняла наличку — последнее, что оставалось на карте.

До вокзала шагала медленно, оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог остановить меня. На часах было полдевятого, когда я увидела желтое здание, как ядовитое бельмо, выделяющееся на фоне серых пятиэтажек.

Отсюда не шел ни один прямой поезд в Москву.

Я твердо решила поехать к папе. Возможно, я смогу убедить его дать мне денег в долг на время. Верну, когда все уладится. Но для этого нужно поговорить с ним с глазу на глаз, лично. Тет-а-тет его легче убедить в правдивости моих слов, тем более, он не понаслышке знал тяжелый характер бывшей жены.

Четыре ветви железнодорожных путей лежали передо мной как бесконечные линии жизни. То и дело мимо пробегали работники железки, дворник с метлой недоверчиво косился на курящих около скамейки парней с большими рюкзаками, голуби подбирали семечки, которые кто-то успел рассыпать на перроне. Турникетов не было. До областного центра около часа пути, там придется думать, что делать дальше.

Поезд пришел скоро. Я запрыгнула в вагон, пробираясь между деревянными скамейками в середину. Минут через пятнадцать после того, как поезд тронулся с места, я услышала скрипучий голос женщины-контролера.

Я потянулась к рюкзаку, чтобы достать кошелек. Но обнаружила его отсутствие.