Нет мне ответа… - стр. 45

Сделал набросок рассказа о том, как осенью на северной уральской вершине[72] дикий олень, не имеющий с кем подраться за любовь, пришёл в колхозное стадо оленей, сразился с вожаком стада, а тот встал перед ним на колени и пропорол ему отростком рога пылающее сердце… Научился кой-чему у людей!

Есть в задумке маленькая повесть («моя» по сюжету и по теме), есть несколько уже выношенных рассказов, но пока судьба повести не определилась, ни за что вплотную не могу приняться.

Дня через три поеду в Свердловск заниматься «кином». Набросок сценария там прочитали. Режиссёр и редактор говорят «добро», а директора студии смущают мои «архаизмы». Если учесть, что под этим словом у нас всё чаще и чаще скрыто подразумевают правду жизни, то ждать мне хорошего не приходится.

Сегодня же я дам ответ чехословацкому редактору и поблагодарю его за внимание. А наши-то, «молодогвардейцы»-то, какие свиньи! Какое всё же равнодушие к человеку! Все рецензии, где написано, что сия книга издана «Молодой гвардией», они собрали, подшили, а письма читателей и книжку, переведённую в Чехословакии, отослать мне забыли, да просто и не подумали об этом. О боже, куда мы идём, куда заворачиваем?!

А мы с Марьей и дочкой поедем нынче в Дубулты с 25 мая. Надо маленько встряхнуться, поглядеть хотя бы на пол-Европы и с латышскими друзьями встретиться. Они там перевели и издали мой «Перевал». Зовут «обмыть» это дело.

Ну, всего Вам доброго, Александр Михайлович. Хорошо, что Вы уехали от съезда. Крепко обнимаю Вас. Виктор

6 мая 1965 г.

Пермь

(Г. Семёнову)

Дорогой Георгий!

Недавно я был в деревне, лежал из-за хвори и читал оттого много. Прочёл и твои рассказы в «Знамени». Они мне, и особенно «Кушаверо», доставили подлинное наслаждение. И мне захотелось сказать тебе радостное, светлое спасибо за добрую радость при чтении, которая не так уж часто случается при чтении нынешних авторов, рассказчиков в особенности. (Пустяков шибко много!)

Радуюсь за тебя и за людей российских, ибо знаю, что истинный талант проверяется на такой вот отточенной штуке, как рассказ, где было уже столько русских мастеров, что после них вроде бы уж и делать нечего. А ты вот сумел! Молодец! Хорошо. По-русски густо и раздумчиво, по-толстовски мудро и зримо написано.

Ещё раз уверился, что жанр этот даётся тем, кто умеет слышать звук родной земли и язык родной не по грамматике учит.

Ну, дай тебе бог, Георгий, и впредь работать так же хорошо и густо, и если ещё поострее да посердитее, оно и совсем здорово будет, ибо время благодушного созерцания прошло, теперь оно требует от нас всех более строгого и мудрого одоления, чтоб вовсе нас в калач не согнули.

Жму твою трудовую пятерню. Виктор

2 июля 1965 г.

Пермь

(И. Степанову)

Дорогой Иван!

Я около двух месяцев не был дома. Ездил в Латвию, работал в Москве, где решалась судьба моей повести в «Новом мире» и в издательстве «Молодая гвардия». Как будто решилось, но снова – доделки, переделки и купюры перестраховочного редактора. Устал как собака, но надо дело доводить до конца. К концу июля должен сдать уже готовую повесть в журнал и в издательство, а там опять начнётся ещё редактура, ещё цензура и т. д. Но несмотря ни на что, к сентябрю я должен высвободиться и поехать в Читу на семинар и вообще в Сибирь.