Неспособность любить - стр. 13
Она стояла у окна, отпивая воду маленькими глотками, когда раздался звонок в дверь.
– Привет, – распахнула дверь Ника. – Заходи, Данила.
Отправляясь к Нике, Данила чувствовал себя виноватым, Уля любила, когда по выходным он ездил с ней в питомник.
– Позвоню Нике, – решил он утром, сидя за завтраком напротив жены.
– Зачем? – удивилась Уля. Просто так удивилась, без обиды.
– У нее сейчас хлопот много, – объяснил Данила. – Надо помочь, Ульяша, Кирилл с Сашкой были моими друзьями.
Единственными его друзьями.
– Лизе Федор помогает, а Нике и Елене Сергеевне помочь некому.
– Да ты же сам говорил, что Ника и Кирилл разошлись сто лет назад! – Уля все еще удивлялась, не начинала обижаться.
– Все равно, она же до сих пор его жена.
– Не понимаю, – потрясла головой Уля. – Чем ты можешь ей помочь?
– Сейчас узнаю. – Он вышел за телефоном, вернулся, чтобы говорить при Уле.
Он старался ничем не обижать жену. Жаль, что не всегда получалось.
– Съезжу, – поговорив с Никой и отключая телефон, сказал он. – Думаю, что ненадолго.
– Да какая теперь разница! – Уля сразу сделалась грустной и обиженной, он очень ее жалел. – Ты даже забрать меня не сможешь! Не поедем же мы назад на двух машинах.
– Потерпи, малыш, – попросил Данила. – Форс-мажор, ты же понимаешь. Буду успевать, приеду за тобой на автобусе или такси возьму, а вернемся на твоей машине. Ладно, зайка?
Уля печально отвернулась, сунула грязные тарелки в посудомоечную машину. Он быстренько ретировался, чтобы не видеть обиженного лица жены.
Сегодняшняя пятница была нерабочей из-за каких-то переносов праздничных дней. Эти переносы только путали людям планы, но государственные мужи упорно заботились о народе таким своеобразным способом. Впрочем, длинные выходные, наверное, позволяли кому-то съездить среди зимы на теплое море. Скорее всего, тем же государственным мужам.
Обычно по выходным Данила отвозил жену в собачий питомник, ждал ее час-полтора, дольше Уля там не задерживалась, и вез назад. Он любил эти поездки. Летом вообще было отлично, Данила ложился на травку и блаженствовал. Когда холодало, просто прогуливался по окрестностям, а зимой или в дождь терпеливо сидел в машине. Пожалуй, это было единственное время, когда его никто не дергал, когда можно было собраться с мыслями или, наоборот, отключиться от надоедливых мыслей.
Питомник был Ульяниной страстью. Данила с жуткими мытарствами выбил ей небольшой участок почти сразу за Окружной, долго согласовывал бумаги с санэпидемслужбой, за одно лето построил небольшой домик для персонала и вольеры для собак.
Участок находился рядом с деревней. Деревенские такому соседству рады не были, и Даниле стоило приличных денег утихомиривать их возмущение.
Чертов питомник вообще сжирал кучу денег.
– Уленька, я пошел. – Быстро одевшись, он обнял жену, постоял, уткнувшись в пушистые волосы.
– Ты точно ненадолго? – Слава богу, большой обиды на этот раз не случилось.
Когда Уля обижалась, он искренне переживал. Не за себя, за нее. Ему становилось очень ее жалко.
– Точно, малыш.
Хоть за ночь и потеплело, зима не собиралась отступать. Данила включил печку, поежившись на пока еще холодном сиденье.
Уля обожала собак. Кошек она обожала тоже, но с кошками было гораздо больше проблем. Держать животных постоянно в клетках Уля не хотела, животным нужно двигаться, а выгуливать кошек куда как сложнее, чем собак. Во всяком случае, жена так считала.