Несносный ребенок. Автобиография - стр. 44
Каждый вечер я приходил за своей дозой. Вместо того чтобы вопить от отчаяния я затыкал себе уши чужими воплями.
Но у меня была одна техническая проблема: слишком короткий провод у наушников. Мне приходилось протягивать его через решетку лестницы, чтобы можно было слушать музыку, сидя на ступенях и прислонясь головой к перилам. Это не очень удобно, но мне было плевать. Если бы понадобилось, я бы остался стоять на одной ноге.
Хотя Лезиньи расположен далековато от Парижа, я продолжал время от времени проведывать Маргариту, бабушку по отцу. Магазин, где она работала, переживал не лучшие времена. Надо сказать, что образцы выставленной в витрине одежды были старомодны. Хозяйке пришлось продать значительную часть магазина, и те, кого не сократили, ютились в оставшейся меньшей части. Старая дама скукожилась в дальнем углу своего крошечного магазина и как будто ждала смерти. Я прикладывался к ручке, и всякий раз это приводило ее в восторг.
Моя бабушка работала в подвале, оборудованном под ателье. Там оставалось всего трое сотрудников. Остальную часть магазина теперь занимал банк. Дальше по улице был небольшой магазин, которого я прежде не замечал. Там продавали пластинки и проигрыватели и специализировались на джазе. Стоит ли говорить, что я, как пчела, припал к этому горшочку меда. Все мои новые герои были там. Значит, мне придется стричь газоны и по субботам, если я хочу это слушать.
Менеджер дал мне маленькую карточку. Каждый раз, когда я покупал альбом, он пробивал мою карточку, как в метро. Купив десять альбомов, я мог получить один бесплатно. Мне помнится, что весь первый триместр я косил газоны. Все деньги, которые мне давали бабушки на Рождество, шли на пополнение моей коллекции. Теперь у меня было штук двадцать альбомов, и мне по-прежнему нечего было слушать. Пока наконец не вмешалась моя мать.
– Зачем ты тогда покупаешь все эти пластинки, если тебе нечего слушать? – спросила она с недоумением.
Мне хотелось заорать, крикнуть, что у мальчишки, который тратит все свои деньги на диски и не может их слушать, имеется некое неосознанное стремление к творчеству, которое следовало бы поощрять людям, считающим себя его родителями. Но слова застряли у меня в горле, и я ответил, заикаясь:
– Я… я слушаю их у Жан-Клода.
Мать посмотрела на меня, как курица на морского гребешка. Я только что сказал ей, что один плюс один равно трем. Она пожала плечами и вернулась к себе на кухню, а я, немного опечаленный, схватил свои диски и отправился к Жан-Клоду, принимать свою дозу.
Пришлось ждать почти два года, в течение которых моя коллекция составила уже восемьдесят альбомов, пока мой месседж был наконец услышан. Два года. Надо ли говорить, что список моих пожеланий на Рождество был кратким: в том году я просил только об одном – о стереосистеме.
И наконец ее получил. Простую, среднего качества и дешевую. Плевать, мне нужно было иметь возможность каждый вечер рвать себе барабанные перепонки. Зато слушать музыку в гостиной меня попросили в наушниках, будто музыка Кита Джарретта сродни сквернословию.
У Кэти снова округлился живот. Я обнаружил это в зимние каникулы. Отец проводил сезон в Кортине д’Ампеццо в Италии. Там имеется грандиозная горнолыжная база, где даже проводят чемпионаты мира. Ничего общего в Валлуаром. Здесь мы катались вместе с великими спортсменами. Это подвигло меня к развитию, и в итоге от чемпиона по слалому меня отделяли всего две секунды.