Несносный ребенок. Автобиография - стр. 34
Прямо перед парадным входом в дом 123 был газетный киоск. Каждый четверг я ждал выхода «Газеты Спиру», моего любимого журнала, моего телевизора.
Однажды мне в руки попал другой журнал. Это не была новинка, но я никогда прежде его не замечал. Журнал назывался «Пилот». Стиль, сами истории и рисунки были скорее для взрослых, но меня там особенно привлекли два героя: Валериан и Лорелин, пространственно-временные агенты. Уже одно заглавие было приглашением к путешествию. Покинуть эту планету, открывать удаленные и прекрасные миры, открыться чему-то новому, выходящему за пределы обыденного… Мои восемь квадратных метров превратились в бесконечность, а Лорелин стала первой женщиной, в которую я влюбился. Крестьянка в XI веке, перенесенная в век XXV, она была умна, непосредственна, бесшабашна и обладала природной красотой, без комплексов. Это она правила бал. Валериан лишь следовал за ней, ошеломленный живостью своей спутницы. Эта женщина мне нравилась, и я с нетерпением ждал четверга. Едва «Пилот» появлялся в киоске, я покупал свежий номер и на всех парах несся на cедьмой этаж, в нашу комнатку для прислуги.
Там я аккуратно откладывал журнал в сторону, делал мои домашние задания, потом устраивался поудобнее, чтобы насладиться чтением. Я перелистывал страницы медленно и осторожно, чтобы продлить удовольствие. Вспоминая об этом, я понимаю, что то была кульминация недели, моя отдушина. Несколько часов, проведенных в космосе, помогали мне выдержать целую неделю на земле. Но не только Валериан привлекал меня в «Пилоте»: я открыл там также Готлиба и его очищающий юмор. Ему я обязан своими первыми приступами бешеного смеха. Там был также и воображаемый мир Филемона[17], потерявшегося на «А» в Атлантике, а также Астерикс и Обеликс, ни одного приключения которых я не пропускал. Но я не мог остановить полет моей фантазии, и приключения героев частенько выходили за пределы пузырей, в которых они были заключены.
Мама наконец решилась отвести меня в кино, и мы пошли в зал по соседству, чтобы открыть для себя «Книгу джунглей» некоего Уолта Диснея[18]. Это был мой первый шок от кино. Цвет, музыка, ритм, юмор, изобретательность: все это меня потрясло. Особенно история маленького девятилетнего мальчика, брошенного родителями и спасенного животными. Уолт снял этот фильм для меня, это очевидно.
На выходе из зала я молчал. А когда пришел домой, лег и расплакался. И так было целую неделю. Я спал на полу, и мне хотелось, чтобы за мной пришли пантера и медведь. И невозможно было забыть крупный план с глазами этой маленькой восхитительной индианки. В мгновение ока она воплотила собой саму женственность, о существовании которой я еще не знал.
Возвращение к обычной жизни было долгим и мучительным.
Париж постепенно успокаивался, и учебный год незаметно подошел к концу. В то лето не было ни Пореча, ни Греции. Итак, мои родители разошлись навсегда. На самом деле они развелись уже давно, но не удосужились мне об этом сообщить.
Если Франсуа, любовник моей матери, еще не проявился, то Кэти уже стала существенной частью жизни моего отца. Он взял меня с собой на пару недель отпуска в Сен-Тропе.
Отец все время проводил со своей бандой, а Кэти – с сестрой и подружками. Соответственно, мне было сложно разобраться в ситуации. Я не знал, кем доводится Кэти отцу, хорошей подружкой или кем-то еще. Отец глушил рыбу, а Кэти, как могла, меня избегала. Она была очень молода и не знала, как себя со мной вести. Когда смотрела на меня, она видела только мою мать.