Неслучайная мама для дочки миллионера - стр. 10

— А ты красивая, нянька. Хрупкая, и кожа у тебя как сливки. Гладкая, наверное, везде.

— Убери руки! — визжу, когда охранник дотрагивается до моей щеки, и шлепаю ладонью его запястье. Змеей изворачиваюсь. — Богдан Александрович в курсе, что вы творите в его отсутствие?!

— Мы никому не скажем, — рычит мне на ухо мужчина, а я отворачиваюсь.

Мотаю головой и кричу садовнику о своей беде. Но дед, что ловко орудует секатором, предпочитает не вмешиваться. Даже не смотрит в нашу сторону. Взвинчиваюсь в стальных руках верзилы и колочу его в грудь.

— Отпусти, я все расскажу Богдану!

Мужчина замирает, но вовсе не от угроз, а чтобы еще раз насладиться дрожью, которая сковала мое тело. Улыбается и все же решает меня освободить, отстраняясь на полшага.

Отпрыгиваю, как от раскаленного железа, пусть ожогов не останется, но синяки обеспечены. Отпрыгиваю и, не удержав равновесие, валюсь с ног, больно ударяюсь бедром о каменный бордюр на дорожке. Шикаю, растираю кожу и тут же поднимаюсь снова.

— Меня зовут Наур.

Мужчина в черном костюме с темными, как смоль, волосами снисходительно наблюдает за мной. Дикий грубиян касается пряжки своего ремня и делает пошлый жест. Быстро хватаюсь за чемодан, задыхаясь от сбившегося сердечного ритма. Прихрамывая, бегу на задний двор, не различая газона и дорожки — плевать, лишь бы подальше от этого ненормального.

Мои ноги заплетаются, но я огибаю толстые стены особняка и сразу за углом нахожу еще один вход, не такой помпезный, как главный. Взбираюсь по ступенькам, пулей влетаю в дом и громко хлопаю дверью. Останавливаюсь, понимая, что от ужаса перестала ощущать дискомфорт после падения.

— Что у тебя в сумке?

Противная служанка поджидает меня и здесь. Она взмахивает худой рукой с синюшными венами и хмурит брови. А я морщусь, увидев мокрые круги у нее под мышками. Впиваюсь в свой чемодан пальцами как в великую ценность. Мне хочется обойти женщину, делаю шаг влево — она за мной. Вправо — делает то же самое.

— Вещи. Личные. Не для посторонних глаз.

— Показывай!

Да что тут за порядки?! Как собаки накинулись и окружили со всех сторон. Я всего лишь нянька, но обращаются со мной хуже некуда. Интересно, самодурство в особняке Царёва передается воздушно-капельным путем или с чьей-то легкой подачи?

— Отстань.

Достаточно. Я не желаю ругаться, но и плясать под дудку кретинизма не намерена. Решительно ступаю вперед, и мне приходится задеть плечом служанку, чтобы отделаться от нее. Минуя кладовые и кухню, иду в гостиную, а потом наверх прямиком на третий этаж в комнату, которую выделил мне Богдан.

Устало бросаю чемодан на пол и растираю затекшие руки. Выдыхаю через рот, вспоминаю, что Царёв оставил ключ на полке рядом с дверью. Проворачиваю замок и для надежности не вынимаю ключ из скважины.

Сажусь на край постели, перевожу дух. Даже поплакать немного захотелось, но окунуться в меланхолию не удается — мой телефон вибрирует. Звонит мама.

— Коллекторы опять приходили. Всю площадку исписали словами матерными. Грозились квартиру поджечь, если в конце месяца не вернем деньги.

— Сволочи. Вы, мама, дверь им не открывайте, — сдавливаю тревогу, что терновыми прутьями уже искалечила душу, но перед родными нужно быть стойкой, — я отмою подъезд. Отпрошусь на выходной и все вымою…