Несколько часов до конца лета. Рассказы - стр. 10

Потом настал 1937 год. По замерзшему Селигеру прикатили грузовики, легковушки, крытые авто, прозванные в народе «черными воронами». В легковушках привезли сотрудников НКВД. Один из них – красавчик-еврей Ривкин остановился в директорской квартире ее отца. Уходил рано утром, приходил поздно вечером. Случалось, не приходил сутками. Уходя «на работу», чекист всегда оставлял по числу сестер три конфеты «Раковая шейка» – других в магазине попросту не было. Ну а «бывших» начали грести, словно сетями. Забрали папашу ее подруг Настеньки и Людочки.

– Его-то за что? – поинтересовался отец у Ривкина. – Человек смирный, хороший бухгалтер…

– Этот «человек смирный» в гражданскую войну был казачьим есаулом, майором, иначе говоря. Много красных бойцов и командиров под его шашкой полегло. Многих пленных он собственноручно расстрелял и порубал. Принимал участие в публичном сожжении видных донских коммунистов Долгополова и Лобачева, в повешении еще более видных донских коммунистов Подтёлкова и Кривошлыкова. Сам во всем сознался, вражина!

У нее, случайно подслушавшей этот разговор, не укладывалось в голове как всегда спокойный, невозмутимый и очень добрый дядя Викентий Аристархович мог убивать людей? Да еще столь жестоко! Она не порвала отношений с тёзкой – Людочкой и ее сестричкой Настенькой. Другие же сверстницы и сверстники отвернулись от детей врагов народа. Мальчишки, объединяясь в компании, били ребят поодиночке, отнимали у них завтраки. Доставалось и девчонкам. Когда в косички Людочки впился сынок местного начальника Казаринова, она вскочила на парту, раскрутила в сшитой мамой холщовой сумочке бутылочку с молоком, долбанула по темечку упитанному, наглому пацану. Тот свалился, долго лежал, не мог прийти в себя. Ее отвели к директору школы.