Несерьезные отношения - стр. 13
— Лучше бы отсрочку.
Я забрала из рук подруги конверт и положила обратно.
Видеть его не могла, а открыть так и не решилась. Это, конечно, было глупо. Страусиная политика еще никого не спасала. Но после нашего некрасивого развода любое упоминание о бывшем муже жалило слишком больно.
Очень хорошо я помнила, как нелегко было учиться жить одной. С каким трудом придумывала объяснение для дочери. И выскребала последние крохи на юристов, чтобы Лёня еще тогда не отсудил у меня квартиру.
— Ну да, твой Лёнчик ни на что хорошее не способен. Парнокопытное без совести и мозга. С таким даже святая женщина захочет стать самкой богомола.
— Я бы подавилась. — Несмотря на всю ситуацию, стало смешно.
— Да-а! Слишком говнистый, — хохотнула Валя и неожиданно, будто что-то вспомнила, хлопнула себя по лбу. — Блин, но я ж не про Лёнчика приехала у тебя спрашивать. Жень, дело есть! Ты только сядь.
Валя как-то странно потупила глаза. Прижала тыльные стороны ладоней к щекам и скомканно улыбнулась.
— У тебя ж школьные каникулы на носу. Я ничего не путаю? — начала она издалека.
— Через неделю. А что? — уточнила я настороженно.
Сразу вспомнился наш недавний разговор про поход в юридическое бюро. Примерно такой же взгляд Валентины и ее несчастный вид.
— Да подработка у меня для тебя есть. Вернее, не совсем у меня, но хорошая! Денежная.
— Почему-то сразу хочется сказать нет.
В квартире было тепло, но я до самого верха застегнула молнию на домашней кофте и подняла воротник.
— Не, ты не подумай чего! Всё легально! Ничего криминального, клянусь тебе. И недолго. Дня три-четыре. Машку, если что, я к себе могу взять. Пацаны счастливы будут! Ты ж знаешь, как они ее любят!
Валя зарделась, заулыбалась. Совсем как в прошлый Новый год, когда дочка вместе с ее мальчишками свалила елку, опрокинула на пол миску с оливье и залила все это шампанским.
Валю тогда так перекосило, что неделю улыбалась. Невролог в поликлинике не знал, как и лечить такую «радость».
— Если дня три или четыре, то это значит, что нужно куда-то ехать, — произнесла я, и нехорошее предчувствие стало еще острее.
— Ага, — Валя кивнула. — В Гамбург. Переводчиком.
От неожиданности у меня челюсть отвисла. Но подруга словно и не заметила шока.
— Ты ж давно мечтала там побывать, — продолжила она. — Ратуша с огромными часами, морской музей, ворота Бранбургские...
— Бранденбургские, — с трудом ворочая языком, уточнила я. — И они в Берлине.
— Ай, неважно! Главное, что город красивый, — отмахнулась Валя. — И платят за работу переводчиком в разы больше, чем у тебя в школе.
— Почему-то даже спрашивать не хочу, чье это предложение...
Валя все же была права: лучше бы я села заранее. Теперь ноги подкашивались, а от злости стало жарко, будто меня прямо сейчас к горячей груди прижали. Той самой! Твердокаменной. С широкими мышцами и кубиками... ниже, там, где у обычных мужчин пузо.
— Слушай, да какая разница? Тебе ж за знание языка будут платить, а не за что-то... неприличное.
— Да-да, я даже, кажется, знаю, какого именно языка... и как его захотят использовать.
Следом за воспоминанием о груди в памяти вспыхнули картинки с губами. Хоть в холодный душ беги — такие они были яркие и реальные.
— Эти юристы... «Лаевский, Бояринов и компания», они филиал открыть там хотят, — уже без намеков, прямо сказала Валя. — Я случайно Павлу ляпнула, что ты в школе немецкий преподаешь. Ну... похвалила тебя немножко. А он возьми да и предложи подработку!