Несерьезные отношения - стр. 4
Женя не хотел принимать решение, а я не хотела его услышать.
В итоге решение приняла я, после того как Женя уехал в Китай. В том, что оно было правильным, я убедилась уже через неделю. Работы было так много, что несколько раз я даже оставалась ночевать в офисе. Женя часто звонил и писал, мы обсуждали работу, советовались друг с другом. Говорили обо всем, только тему беременности он обходил. Ни одной фразы, ни одного вопроса о самочувствии. Казалось, он забыл, отстранился от ситуации. Я тоже молчала, принимая правила этой новой игры. Мне даже начинало казаться, что ничего и не было: ни положительного теста, ни визита к врачу и таблеток – так, простуда, которая прошла за неделю.
Жалела ли я? Нет, тогда нет, не жалела.
Работа полностью увлекла меня, и я не оставляла себе минуты, чтобы грустить и думать о том, что могло быть, если бы… «Ничего не могло быть, – убедила я себя. – Завтра открытие нашей первой кофейни, а послезавтра вылет во Францию. А там – новая страна, новые впечатления, и свободными для грусти останутся разве что одинокие вечера. Вечера… что можно придумать вечером во Франции? Театр, балет, прогулки по Сене и Эйфелева башня?» Загружаю поисковик работой, и, довольная, откидываюсь на мягкую спинку стула. Расстегиваю пиджак, пуговку на блузке – свободна. Встреч сегодня уже не будет, а коллеги простят мне мой маленький бунт.
– Маленький бунт, – произношу вслух, сидя в пустом кабинете, – это все, что я могу себе позволить.
Встаю со стула только тогда, когда шум в офисе затихает. Ноутбук давно выключен, а последний час я провела, листая соцсети в телефоне. Все что угодно, лишь бы не возвращаться в пустой дом. Мы не во Франции, а жаль: сейчас речная прогулка по Сене действительно была бы спасением. Может, Жене позвонить? Рассказать наконец обо всем и поплакать? Мы же раньше всем делились, поддерживали друг друга. Что изменилось сейчас?
Я не позвонила мужу ни этим вечером, ни на следующий день. Поздно ночью, засидевшись на кухне с бокалом вина, я все же отправила ему фото с открытия кофейни, а в ответ получила лишь сухое поздравление. Поздравление?! Серьезно?! Отбрасываю телефон на диван и залпом допиваю бокал. Тянусь за бутылкой, стоящей рядом на столике, и наливаю себе еще. Плевать, что завтра придется лететь с больной головой!
***
Какой же громкий голос! Я и так знаю куда я прилетела, орать-то зачем? Нет, нет, нет, только не на русском! На французском это звучало тише и мягче, а сейчас ощущение такое, словно мой мозг делят на дольки ножиком для пиццы.
– Все, все, уже иду! – отмахиваюсь от улыбчивой стюардессы, в глазах которой ловлю откровенное пренебрежение.
«Не надо, девочка, я и сама себя ненавижу. Да толку-то? Что это может изменить?» Выхожу из здания аэропорта и ищу, где здесь можно найти аспирин. На противоположной стороне, метрах в пятистах ниже по улице вижу значок аптеки. Пешком? Нет! В таком состоянии лучше потерпеть до отеля. Ловлю такси и падаю на заднее сиденье, на автомате проговариваю адрес и прошу водителя открыть окно. Последние два бокала вчера вечером точно были лишними: голова до сих пор кружится, а в желудке просто ураган.
Вот и отель. Расплачиваюсь с таксистом и стараюсь быстрее скрыться в здании. Холл полон постояльцев. Снующий с багажом персонал и стрекочущие на всех языках мира администраторы раздражают. Осматриваю дорогой интерьер, но сейчас он не вызывает у меня никаких эмоций. Направляюсь к единственному свободному администратору и шлепаю документами по отполированной до блеска стойке.