Нерядом - стр. 3

– К папе, – кидаю платье в чемодан, словно вообще ношу платья, – я же сказала. До поступления время еще есть, я соскучилась. Мы не виделись почти год, имею я право поехать к отцу?

– Сам пусть приедет! Он же отец.

– Он работает!

– Вот именно! Всегда так. Он работает, а ты за ним хвостом таскаться будешь?

– Он найдет время, чтобы меня обнять, и мне этого будет достаточно.

Чувствую, как эмоции становятся только ярче, это уже просто невозможно. Мама словно ненавистью к нему горит, ну или наоборот: до сих пор любит, но никак не может разобраться со своими тараканами.

Не знаю и не уверена, что знать хочу.

– Тогда выбирай, – внезапно говорит она и складывает руки на груди. А я смотрю на нее с недоумением и не понимаю, что она имеет в виду. Потому что если то, о чем я думаю, это совсем уж кошмар…

– Выбирать что?

– Или я, или он. Если ты поедешь в Москву – можешь там и оставаться. Выберешь его, назад не возвращайся. Не пущу, – говорит она и выходит из моей комнаты, показательно громко хлопая дверью.

Чего-о-о?

Это что было вообще? Она серьезно? Поставила меня перед выбором? Как можно выбрать между мамой и папой? Как это вообще?

Чувствую, как под веками собираются слезы от сильной обиды. Я ожидала от нее всего, но точно не этого. Словно удар под дых! Разве можно ставить своего ребенка перед таким выбором? Да, в конце концов, я взрослый человек! Мне восемнадцать! Как можно говорить такое из-за того, что я просто хочу навестить отца?

Мне становится так обидно и горько, что решение приходит само собой. Я поеду к папе, это даже не обсуждается. Раз она так просто готова попрощаться со мной и отправить жить в чужой город, то поступлю именно так. Папа бы никогда так не сказал… Он отпускал меня с тяжелым сердцем, со словами, что двери его дома всегда для меня открыты. А тут… Не пущу, говорит.

Ну и пожалуйста, что ж.

Поэтому я закидываю намного больше вещей, чем планировала. Рамочки с фотками, планшет, какие-то книги, несколько наборов формы для танцев… От слез и обиды я почти не даю себе отчет в том, что беру. Просто хватаю все подряд, сметаю с полок из шкафа в надежде, что точно беру все самое необходимое для жизни и не буду потом плакать по вещам, что оставила в Питере. Не вернусь больше!

Все взять не получается конечно, а больше чем один чемодан и рюкзак я банально не утащу. Но беру максимум того, что смогу забрать, и минут через двадцать выкатываюсь с этим всем добром в прихожую. Все еще не могу успокоиться, я не отличаюсь тем, что быстро остываю. Наоборот. Я горю до последнего, меня трогать не надо не то что ближайшие полчаса, лучше ближайший месяц!

А вот мама… Она как раз наоборот. Вспылит, а через десять минут делает вид, что ничего не произошло.

Так и сейчас. Я вижу краем глаза, что она тоже входит в прихожую, когда натягиваю кроссовки. Уже знаю, что она скажет.

– Ди, ты правда собралась к нему? Успокойся. Ну поссорились, с кем не бывает. У тебя поступление скоро! Давай остывай и пойдем прогуляемся.

Так все просто у нее! Словно и не было ничего! Словно и не выгоняла она меня, и папу не оскорбляла, и мнение мое в очередной раз слушать не хотела!

Я люблю маму, правда, но большего эгоиста, чем эта женщина, я в жизни своей не встречала.

– Я еду к папе. И поступать буду там! – отвечаю ей, надеваю рюкзак, хватаю чемодан за ручку.