Нерушимые обеты - стр. 39

Ей нужно остаться одной. Ей стыдно и больно. Очень.

– Пусти, – она повторяет, собираясь с силами и устремляя на него один взгляд. Давит снова. Стоит Гавриле отступить, соскальзывает со стола.

Ноги слабые. Под коленками дрожит. Бедра немного стягивает из-за подсохшей смазки, который было очень много. Там по-прежнему влажно. Белье сдвинуто. Лифчик расстегнут и приспущен. Полина чувствует себя себя же предавшей. Пытается оправить одежду.

Слышит за спиной шелест и закусывает изнутри щеки.

Он тоже поправляет свою.

Ей хочется одного – чтобы ушел.

Но он снова шагает к ней. Сжимает в объятьях замершую. Вжимается в макушку и дышит, не давая дышать ей.

«Не отдам никому». А всем ведь отдал. Любому. Кто хочет – берите.

Полина дергается, хочет уйти, он сжимает сильнее.

Дальше – снова целует в висок, скулу, за ухом.

– Беда моя…

Делает больно. Хуже делает.

Это он – её беда.

– Это ошибка, Гаврила. – В ответ на её слова Гаврила замирает. Теперь Полина чувствует, что деревенеет. Она может закончить сейчас, продолжать не обязательно. Но стреляет в упор. Так же, как когда-то в упор застрелили её: – Косте не говори. Пожалуйста.

Мужские руки съезжают с тела. Полина жмурится, затаив дыхание.

Она не соврала: не хочет больше сильно любить.

12. Глава 12

Глава 12

Конечно, после случившегося на столе ни о какой поездке в третье место речи уже не шло. Продолжать делать вид, что ничего не случилось, когда несколько минут назад кончала, обхватив собой его пальцы, – это слишком даже для лицемерной Полины Павловской.

Гаврила не обещал, но Полина знала почти точно – Костя действительно ни о чем не узнает.

От Гаврилы. А от неё… На то, чтобы делать вид, что ничего не случилось, с ним… Лицемерия Полине Павловской хватит.

Их вечер в Хайятте проходит на твердую четверку из пяти. Не пятерка потому, что пятеркой было бы отсутствие необходимости в принципе сюда идти.

Стоя на террасе рядом с Костей Гордеевым, Полина не чувствует к нему ни отторжения, ни приязни. Зато чувствует, что ему тут скучно.

Он просто отбывает, чтобы потом куда-то уехать…

Интуиция подсказывает Полине, что у Гордеева кто-то есть. На кончике языка крутится закономерный вопрос, зачем тогда она, но его Полина не задает. Вероятно, зачем-то нужна.

И он ей нужен.

А Гаврила – нет.

Стоит вспомнить о нем, как голые плечи покрываются мурашками. Сегодня она старалась выглядеть еще лучше, чем на их первом… Ммм… Свидании.

Платье в пол. Снова струящийся лаконичный шелк. Но на сей раз уже глубокого синего цвета.

Волосы собраны высоко. Шея – провокационно голая. Вдоль скул тянутся брильянтовые нити сережек. На руке – такой же браслет.

Её старания не остались без внимания – Гордеев внешность похвалил. Только не проникся. Правда и Полина кривила бы душой говоря, что хотела бы…

При виде магнитной карточки от президентского номера, которую ей вручил Гаврила, Полину даже затошнило.

Благо, пока пользоваться им не пришлось. Хорошо бы, если и в будущем придется позже.

Больно, что никак не получится списать её поведение на той кухне на длительное отсутствие секса.

Она не секса хочет, она хочет Гаврилу. А получив раз – не может выбросить из головы и развидеть.

По телу до сих пор бродят фантомные губы и пальцы. Воспоминания скручивают Полину каждую ночь под утро. Она должна жалеть о случившемся, а просыпаясь с болезненной пульсацией между ног и ускорившимся дыханием, жалеет, что Гаврилы рядом нет.