Нерон. Блеск накануне тьмы - стр. 77
Передо мной возник Аполлон. И он был не в свободной тунике кифареда, а в образе бога Сола. Он правил своей запряженной крылатыми конями золотой колесницей и остановился прямо передо мной.
– Забирайся, – сказал Аполлон и протянул мне золотую руку.
И я, хоть и знал, какая участь постигла Фаэтона, когда тот забрался на колесницу отца, не посмел ослушаться.
И вот я стою на гибком полу золотой колесницы и смотрю на спины четырех коней, из-под копыт которых по плавной дуге уходит в небо солнечная тропа.
Бог блестит и сверкает, исходящее от него ослепительное сияние не опаляет, а лишь согревает мне кожу.
– Посмотри на меня, – говорит он.
Мне страшно – ведь того, кто посмеет посмотреть на бога, ждет смерть.
– Я сказал, посмотри на меня, – повторяет Аполлон в образе Сола.
Против воли подчиняюсь и вижу, что у него мое лицо.
– Да, я – это ты, а ты – это я, – говорит Аполлон. – Я выбрал тебя еще при рождении – коснулся лучами, когда ты только появился на свет. Я передал тебе свой дар кифареда, теперь передаю свою колесницу. Правь ею.
И вкладывает мне в руки вожжи. Его лошади норовистые и строптивые, – я понимаю это сразу, как только они начинают свой бег.
– Сдерживай их, – советует Аполлон. – Правь ими, они должны почувствовать, что ты сильнее.
Но я не сильнее, эти кони могут вырвать из плеч мои руки и умчаться прочь.
Я напрягаюсь и тяну вожжи на себя.
Кони готовы сорваться на галоп и даже уйти с солнечной тропы, как они это сделали, когда ими попытался править бедный Фаэтон.
Аполлон прикасается к моим плечам, наполняет их своей силой, и я удерживаю колесницу на солнечной тропе.
– А теперь, – говорит он, – давай вместе пересечем небосвод, ты и я – от рассвета до заката.
Далеко внизу, под солнечной тропой, я вижу землю, вижу выгоревший Рим и зеленые поля вокруг, вижу акведуки, которые, извиваясь, несут воду с гор и холмов.
Так вот каково это – быть богом и смотреть на землю сверху вниз! Неудивительно, что мы для них не представляем никакого интереса, как для нас не представляют никакого интереса мелкие ничтожные букашки.
После того, что для людей на земле считается днем, колесница опустилась к окутанному облаками концу солнечной тропы.
Аполлон за все время нашего пути не произнес ни слова, он просто позволил мне смотреть на то, что происходило внизу, под нами.
И вот теперь он заговорил:
– Помни, что я – это ты, а ты – это я. Твое предназначение – даровать Риму новую эпоху. Огонь – это не конец, огонь – это начало. Сейчас ты видишь меня. Пусть очень скоро ты не сможешь меня видеть, но мы с тобой вместе вернемся и вместе подарим римлянам радость жизни.
Колесница останавливается в конце арки, на окутанной клубами тумана земле. Кони фыркают и трясут головами. Аполлон сходит с колесницы, берет меня за руку и увлекает за собой.
– Теперь я отдохну, отдохнут и мои кони. Моя сестра уже спешит к началу тропы, чтобы заново начать свой путь. Видишь ее?
Я напрягаю зрение и вижу какое-то серебристое свечение.
Диана – богиня Луны и охоты.
– Луна и охота, – говорит Аполлон, считывая мои мысли. – Ты знаешь, что должен сделать, чтобы умилостивить ее. Она оскорблена, очень оскорблена.
И он исчез. Рассеялся туман. Исчезли колесница и запряженные в нее кони.
Я лежал на кровати, укрытый скомканными простынями и покрывалами.