Нерон. Блеск накануне тьмы - стр. 45
– А если мы все же это сделаем? Зеленые поля, деревья самых разных пород, олени, цапли и соколы? Люди бегут в сельскую местность и на виллы, потому что центр города перенаселен, там все загажено и нечем дышать. Но этот проект с озером вернет в город природу. Широкие улицы, открытые пространства… Это будет огромный, доступный для всех римлян сад.
– Он займет слишком большую территорию. Недвижимость в центре Рима бесценна, люди будут недовольны. «Если бы нам были нужны поля и озера, мы бы переселились в Кампанию» – вот что они на это скажут.
– Но теперь им не потребуется никуда переселяться. Близость с природой умиротворяет душу.
– Римлян больше волнует не умиротворение души, а состояние их кошельков и то, как идет торговля, – заметил Целер.
– Я желаю, чтобы вы начертили проект зеленой зоны, – упорствовал я. – Мы решим, где заново возведем утраченные в огне общественные здания, а после спланируем все остальное.
– Твои планы всегда словно вызов природе, – сказал Север. – Взять хотя бы канал Аверно-Остия. Сто двадцать миль по сложной местности, а ширина такая, что могут разойтись две квинквиремы[37]. Мы прошли всего несколько миль – инженерные работы слишком сложны. И вилла Сублаквей, мы должны были перегородить реку, с тем чтобы создать три искусственных озера.
– И вы это сделали, разве нет?
– Да, но нас обвинили в неуважении к границам природы.
– О, это все стенания слабых, – усмехнулся я.
– Да, тебя в этом никто не сможет обвинить, – отозвался Целер.
– А я более чем уверен, что вы сможете воплотить в жизнь наши планы, какими бы грандиозными они ни были.
На этом наша встреча закончилась.
Далее мне предстояло провести инспекцию святилищ и общественных зданий, вернее, того, что от них осталось, и решить, какие из них необходимо как можно быстрее восстановить или возвести на их месте новые.
Инженеры были правы: сначала надо разобраться со всем этим и только потом начинать планировать новые городские пространства.
На следующий день рано утром я выдвинулся в город с Тигеллином и двумя стражниками. Мост был цел, так что мы легко перешли на другой берег.
Город наводняли самые разные звуки – перестук колес груженых повозок, перекличка рабочих, грохот от сноса устоявших после пожара стен домов, – все они, сливаясь, образовывали странную для человеческого уха какофонию.
В этих районах уже проложили временные дороги, так что сапоги надевать было не обязательно. Картина была жутковатая: рельеф выровнялся до высоты куста ежевики.
– Когда все расчистят, проведем осмотр местности, а уж потом позволим людям вернуться и начать отстраиваться, – сказал я. – Их возвращение должно быть безопасным: больше никаких сюрпризов в виде внезапных возгораний.
Ну и конечно, мой приказ не допускать людей на пепелища подразумевал избавление от мародеров и всякого рода охотников за чужими богатствами.
Мусор перегружали на повозки и откатывали к пристаням для последующей загрузки на баржи. Работники трудились не покладая рук, но груды мусора появлялись снова, прямо как грибы после дождя: обугленные балки, искореженные огнем металлические решетки, лишившиеся голов статуи, отломанные от повозок колеса, битая черепица, вазоны с умершими растениями…
– Останки жизни, – покачав головой, проговорил Тигеллин с несвойственной ему печалью в голосе. Потом остановился и спросил: – Куда первым делом желаешь отправиться?