Нерассказанная история США - стр. 135
В определенной степени возникновение такого чувства вызвано расизмом. Но подобная ненависть к японцам выросла и под воздействием иных могучих факторов. Еще до того как США вступили в войну, американцы услышали о японских бомбардировках, изнасилованиях и других зверствах по отношению к китайцам, особенно в Нанкине. Злоба американцев на Японию перешла все границы после «коварного нападения» на Перл-Харбор. Затем, в начале 1944 года, правительство опубликовало информацию о садистском обращении с американскими и филиппинскими пленными во время Батаанского марша смерти двумя годами ранее. Скоро СМИ наводнили рассказы о бесчеловечной жестокости японцев: своих жертв они пытали, распинали их, кастрировали, разрубали на куски, сжигали или заживо закапывали в землю, проводили ампутации без наркоза, прибивали пленных гвоздями к деревьям и использовали как манекены для обучения своих солдат штыковому бою. В результате гнев, который и раньше возбуждали у американцев японцы, перерос в бешеную ненависть – как раз тогда, когда бои на Тихом океане разгорались все жарче>50.
Но нетерпимость президента Трумэна по отношению к азиатам родилась куда раньше, чем появились сообщения о зверствах японцев. Еще в юности, ухаживая за своей будущей женой, он писал: «Я считаю, что ни один человек не лучше другого, если он честен и порядочен, не черномазый и не китаец. Дядя Уилл говорит, что Бог сделал белого человека из праха, черномазого из грязи, потом подбросил то, что осталось, и из этого получился китаец. Он просто ненавидит китайцев и япошек. И я тоже их ненавижу. Думаю, это и есть расовое предубеждение»>51. Трумэн регулярно именовал евреев «жидами», мексиканцев – «чумазыми», да и представителей остальных национальностей тоже называл исключительно уничижительными прозвищами. Его биограф Мерл Миллер заметил: «В приватной беседе мистер Трумэн всегда говорил “черномазый”; по крайней мере, он всегда говорил так в беседах со мной»>52.
Каким бы расистом ни был Трумэн, вопиющее поведение японцев во время войны заслуживает порицания. Однако не стоит забывать и то, что американцы тоже нередко поступали бесчеловечно. Эдгар Джонс, американский военный корреспондент на Тихом океане, подробно описал зверства американцев в журнале The Atlantic Monthly за февраль 1946 года: «Кстати, как вели войну мы, если штатские об этом не знают? Мы хладнокровно расстреливали пленных, стирали с лица земли госпитали, поливали огнем спасательные шлюпки, убивали немецких и японских мирных жителей или издевались над ними, добивали раненых врагов, сбрасывали умирающих в одну яму с умершими, а на Tихом океане варили головы врагов, пока с них кусками не слезало мясо, чтобы сделать безделушки для возлюбленных, или вырезали из их костей рукоятки для ножей»>53.
Когда вспыхнула война, расизм показал свое уродливое лицо и в обращении с жителями японского происхождения в самих США. Японо-американцы десятилетиями сталкивались с дискриминацией на выборах, при поиске работы, при попытке получить образование. Закон об иммиграции 1924 года отказал японцам, поселившимся в США после 1907 года, в праве на натурализацию и запретил дальнейшую иммиграцию из Японии. Еще до нападения на Перл-Харбор некоторым обитателям Западного побережья стали чудиться невероятные сценарии диверсионной деятельности японо-американцев в случае войны. Один журналист писал: «Когда настанет Тихоокеанский час “Ч”, американцы японского происхождения тут же начнут действовать. Их рыбацкие лодки заминируют все входы в наши порты. Таинственные взрывы уничтожат верфи, аэродромы и часть нашего флота… Фермеры-японцы, обладая настоящей монополией на овощеводство в Калифорнии, выбросят на рынки горох, картофель и кабачки, напичканные мышьяком». После Перл-Харбора по стране поползли ужасные слухи. Одна калифорнийская парикмахерская предложила «бесплатное бритье для японцев», с уточнением: «За несчастные случаи ответственности не несем». Владелец похоронного бюро объявил: «Лучше я буду работать с япошками, чем с американцами»