Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды - стр. 16

«Ну, что ж, поиграем, глюк», – Сне Гурка прищурился.

– Активировать фотонные визиры. Ментосканер настроить на код семь, – скомандовал он команде. – Начинаем веерное прочёсывание сектора по протоколу, прошу занести в бортовой журнал информацию о времени начала операции.

Искин в коммуникаторе послушно повторил задание. Капитан уже не слушал. Чутьё подсказывало ему маршрут, можно и на следы не смотреть. Глюк кого-то увидел. Он шёл целенаправленно. Куда?

Крохотная деревенька: Сне Гурка насчитал на сканере двадцать восемь обитаемых жилищ. Чуть больше сотни аборигенов. Зачем глюк направился сюда? В паре светоюдов лета – огромный по меркам планеты мегаполис, залитый огнями, прячься – не хочу. Ясно одно – подлец что-то задумал.

***

– Папа, ты ёлку обещал, – кольнула взглядом Инга, стоило Андрею переступить порог жарко натопленного дома, и побежала наверх, к матери.

Андрей сел на лавку около двери, устало вытянул ноги.

В доме было всё так же, как десять лет назад, когда он уезжал в город. Как при жизни отца. Вычищенные половики поверх жёлтых плах. Выбеленная печь. Добротный стол – сердце дома. Винтовая лестница на второй этаж с ажурными, отцовской работы, пилястрами. По стенам – деревянные панно: отец оставлял из каждой коллекции одно, дарил матери на память.

Андрей устало приземлился на лавку, поймав внимательный материнский взгляд:

– Все нормально, мам, – успокоил торопливо. – Соскучился.

Мать благодарно сжала плечо, поправила съехавшую с плеч шаль.

– Ёлка во дворе, у поленницы, – подсказала мать. – Иван привёз сегодня.

Андрей криво усмехнулся:

– Иван тебя прямо обхаживает. Ещё замуж не зовёт?

Мать легонько треснула его по загривку, направилась в закуток за печку. Наверху приглушённо шумели Ритка и Инга. На верхней ступени, наконец, показалась дочкина тёмная головка:

– Ба, а можно игрушки взять из красной коробки?

Сердце Андрея сжалось: это была коробка с игрушками, которые вырезал отец. Семейная реликвия, считай. Мать никогда не дозволяла их трогать, а сейчас прислонилась к горячему боку печки, посмотрела с тоской:

– Бери… Чего уж им в пыли лежать. Пусть и Серёжа с нами на сегодняшнем празднике побудет.

Андрей кивнул: и то верно.

Вышел во двор. Морозный воздух пробирал до костей, распирал лёгкие, туго хватал обручем виски, прочищая мысли.

У поленницы притулились две ели. Андрей пожал плечами, выбрал ту, что повыше, да попушистей, стукнул гулко по земле, расправляя ветки, сбивая с них иней.

Сквозь приоткрытую дверь в сени зазвучал тонкий Ингин голосок: дочь затянула свою любимую песню Сольвейг. Улыбнулся, представляя, как расплывается в блаженной улыбке материнское лицо.

Сне Гурка вышел на окраину деревни. Вот здесь, судя по натоптанным следам, мялся глюк, а потом направился к жилищу. Большой, по меркам местного поселения, дом в два этажа, был залит нарядным жёлтым светом. Белый дым поднимается к ранним звёздам. От него веяло уютом, теплом и ещё чем-то острым, пряным. Капитан принюхался, стараясь запомнить волшебный аромат.

– Капитан, следы ведут к дому. Он спрятался среди местных, – прошептал рядом Зуяба.

Сне Гурка кивнул. Сканер подтверждал мигающим зелёным: глюк там, в доме.

– Дождаться, пока местные уснут? – предположил Зырк, присаживаясь на корточки. Капитан отрицательно мотнул головой: слишком долго. Рискованно. Тихо скомандовал: