Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды - стр. 24

– Не стоит, – с некоторым усилием отказалась я, с трудом отбрасывая от себя видение – его руки в масле, скользящие по моему телу. – Мне необходимо поразмыслить. – И сбежала к себе в комнату, пока не передумала.

Я на автомате оделась и накрасилась, подошла к большому зеркалу, сделала движение рукой – и невольно шарахнулась. Сама себя не узнала. Докатилась, называется.

Из зеркала на меня горделиво взирала стройная светская львица в серебристом комбинезоне и в босоножках на высоких каблуках. Блондинка с пшеничным оттенком густых локонов, собранных во французскую косу. Прямой нос с раздувающимися от нарастающего гнева тонкими ноздрями. В широко расставленных кошачьих золотистых глазах тлел опасный огонек, обещающий перерасти в пожар. Крупный рот капризно изогнулся.

Надменная посадка головы на длинной шее. Идеальная грудь, чуть приоткрытая серебристой тканью, оттеняющей солнечный оттенок кожи. Тонкая талия, переходящая в крутые бедра. И ноги… по признанию многих – бесконечные.

Я потрясла головой – нет, это не я!

Это неизвестное науке существо с пылающим огнем в глазах, перед которым сразу хочется пасть ниц, хоть я и не мужик. Огненная сотворенная, почти элементаль. Не я.

Да и самой собой любоваться… несколько странновато. Отражение потрясло головой вместе со мной.

Ладно, примем единство отражения с оригиналом за аксиому.

Только где та влюбленная наивная девочка, так доверчиво раскрывшая сердце? Где тот невинный в жизненных вопросах ребенок с доверчиво распахнутыми глазами, с радостью глядящими на окружающий мир? Где ты, маленькая?

Как же я скучаю по тебе, с тоской нося маску высокомерной стервы, идущей по головам. Возвращайся…

На миг в зеркале мелькнуло юное личико Маши, тут же сменившееся роскошной личиной Марии.

Я еще раз тряхнула головой, прогоняя остатки ностальгии. Сначала – дело, потом – тело!

Застегнув на шее оригинальное колье из белого золота и вдев в уши подходящие по стилю серьги, я провела рукой по зеркалу, словно стирая остатки воспоминаний, и вышла из комнаты.

– Ты прекрасна! – сообщил мне Диего, пока я спускалась по лестнице. Телохранитель был, как всегда, в черном дорогом костюме, ладно сидящем на атлетической фигуре, и белоснежной, распахнутой у ворота рубашке. Готовая реклама таксидо[6] от любой крутой фирмы! Он принципиально не признавал галстуков и никогда их не носил – только платки. Иногда…

– Ты тоже хорошо выглядишь, – равнодушно скользнула по нему взглядом.

– Ты снова ушла, – грустно сказал Диего, провожая меня к машине.

Я вскинула на него безразличные глаза и ответила:

– Я еще не приходила.

– Вижу, – после нескольких секунд молчания отозвался телохранитель и включил зажигание.

А в ресторане, а в ресторане стучат по морде всякой дряни…

Честно говоря, я была рада, что по дороге в ресторан позвонил Вольдемар и начал развлекать меня своей трескотней по телефону. Это избавило меня от очередного неприятного разговора с Диего. Я изредка ловила его хмурый, подозрительный взгляд в зеркало заднего вида и поспешно отводила взор.

Не люблю ездить в машине! Терпеть не могу! Ненавижу!

Потому что это единственное место, где мы так близко друг к другу. Где нельзя отодвинуться и уйти. Где постоянно кожей чувствуешь дыхание другого, реагируешь на каждый вздох, не имея возможности укрыться от взглядов.