Непрошеный дар - стр. 12
— Стараюсь, — улыбка сошла с его лица. Похоже, он тоже разозлился.
— Странно, после красочных рассказов о боевом детстве у меня сложилось о тебе совсем другое впечатление.
— Ну, когда это было! Я уже давно переболел всеми этими подростковыми комплексами бунтарства и отстаивания прав. Теперь я четко знаю свои цели и делаю все, чтобы их достичь, — Егор помолчал немного и добавил с усмешкой: — А вот ты, похоже, еще не рассталась с иллюзиями.
— Это с какими иллюзиями? — немедленно возмутилась я.
— С такими, что мир крутится вокруг тебя одной и будет приносить на блюдечке все, что пожелаешь.
Я просто задохнулась от возмущения. Да что он вообще обо мне знает, чтобы делать такие выводы?!
— Прекрасно! У тебя, похоже, тоже есть дар. Читаешь чужие мысли, как открытую книгу. И так точно угадал, что у меня в голове! — открытая издевка в моем тоне ему явно не понравилась. Мы стояли друг напротив друга и обменивались напряженными взглядами. А я вдруг представила эту сцену со стороны, и мне тут же стало стыдно. Не очень-то удачно я справилась с ролью хозяйки дома. Злость мгновенно прошла, я тряхнула головой и протянула руку.
— Ладно, давай папку. Отнесу ее в кабинет.
Мой собеседник тоже успокоился и даже извинился:
— Прости, кажется, я перешел границы...
— Ну... есть немного, — улыбнулась я. — Ничего, проехали. Может, выпьешь чаю перед дорогой?
Ну вот, так гораздо лучше. Вполне себе вежливое и радушное предложение. Егор сразу же согласно кивнул в ответ.
Через десять минут мы с моим гостем устроились за столом в беседке. Отнеся документы в кабинет, я сходила на кухню, вскипятила чайник и приготовила бутерброды. Егор помог мне перетащить все необходимое на улицу. Сидя напротив, я невольно вспомнила наши прошлые приключения и осторожно взглянула на его правую руку. Ни бинтов, ни пластырей там уже не было. А на месте пореза виднелся едва заметный тонкий бледно-розовый шрам.
Чаепитие проходило почти в полном молчании. Видимо, недавняя бурная сцена все еще стояла между нами. Я поинтересовалась состоянием Олега Геннадьевича и узнала, что его уже выписали из больницы.
— Мы наняли сиделку на первое время, — рассказал Егор. — Да и я заезжаю каждый день. Только отец никого не слушает и вовсю нарушает постельный режим. Ну это в его репертуаре, — он допил чай и отодвинул чашку. — Ну всё, мне пора. Спасибо за угощение.
Я кивнула и только хотела ответить, как зазвонил мой мобильный. Взглянув на дисплей, я подняла голову.
— Это отец. Подожди, я быстро поговорю и провожу тебя.
— Не стоит. Я сам способен дойти до стоянки. Передавай Павлу Степановичу привет, — Егор встал и шагнул к выходу, а я нажала кнопку.
— Пап, привет! Как дела?
Несколько секунд в трубке стояла тишина, а потом я услышала тихий, сдавленный голос. И даже не сразу его узнала.
— Даша... мама... мама утонула... в озере в Сосновке... Слышишь, Даша... мамы больше нет...
Телефон выпал из моих рук. Я схватилась за стол, до боли сжав пальцами его край. Сквозь противный звон в ушах я различала свое прерывистое дыхание.
— Даша, что случилось? Тебе плохо? — беспокойный голос Егора пробился в мои застывшие мысли. А я смотрела на него и молчала. Произнести вслух то, что только что услышала, я просто не могла.
***
Прямо из командировки отец уехал в Сосновку и вернулся оттуда через два дня, привезя с собой гроб. За это время его помощники сделали всё необходимое, и на третий день, как и положено, прошли похороны. От того, что им предшествовало, у меня остались лишь смутные воспоминания. Вся подготовка проходила без моего участия, и это оказалось еще хуже. Потому что так я могла хотя бы отвлекаться, а не сидеть целыми днями, тупо глядя в стену и пытаясь осознать то, что произошло.