Непризнанные гении - стр. 93

Судя по всему, в возрасте шести-восьми лет Вийону заменил отца родственник матери преподобный Гийом де Вийон, настоятель церкви Святого Бенедикта, которого Франсуа то звал «более чем отцом», то обрушивал на его голову хулу, но в доме которого всегда находил убежище после передряг, выпавших на долю школяра-ваганта. Гийом действительно заменил Франсуа отца и помог матери поставить сына на ноги. В «Завещаниях» этому священнику и регенту канонического права посвящены слова, выражающие любовь и признательность:

Видимо, не без помощи магистра Гийома, Франсуа в возрасте 12–13 лет поступил в одну из многочисленных школ Парижа. В 1443 году Франсуа поступил в Сорбонну на факультет искусств, где получил степень линценциата, а затем магистра. Он явно не был усидчивым школяром, но острый, быстрый ум споспешествовал усвоению нехитрой средневековой премудрости. Дабы в 18 стать бакалавром, необходимо было освоить логику, разбираться в латинском синтаксисе и фигурах риторики, прочитать «Грецизм» и «Доктринал», знать выдержки из авторитетных авторов. Экзамен на бакалавра Франсуа сдал, но особой прилежностью не отличался, о чем свидетельствуют строки «Большого Завещания»:

Ему предстояло получение еще нескольких ученых степеней, однако каждый следующий экзамен требовал более основательных знаний. В 1452-м он стал лиценциатом (это означало освоение античного наследия, прежде всего Аристотеля, Порфирия, Цицерона, Боэция, еще – этики, математики, астрономии). За три года пришлось наверстывать упущенное и пропущенное. Воодушевляли мысли о «перине, доме». Кроме того, нередко студенческие развлечения кончались скандалами: однажды за одну из непутевых выходок Вийон вынужден был на коленях просить прощения у ректора.

Во времена Вийона образование было весьма основательным: чтобы стать богословом, требовалось до пятнадцати лет напряженной учебы. Франсуа – при всех привилегиях, которые давал сан, – отличался нетерпением молодости и ограничился магистерской степенью. Эта степень давала возможность заработать на жизнь, однако была недостаточной для высокой карьеры. Впрочем, трудно себе представить, чтобы двадцатилетний магистр задумывался всерьез о своем будущем. Он больше рассчитывал на протекцию, чем на ученую степень. Не случайно его стихи полны имен аристократов, с которыми он якобы был на короткой ноге. Это дало повод последующим исследователям говорить о нем, как о двуликом Янусе, днем вхожим через парадные подъезды в особняки знати, а ночью обчищающим их через черные ходы. На самом деле, как это случалось во все времена, поэтов влекла респектабельность знатности – в ней они обретали мечту, которой лишала их жизнь. Фиктивные душеприказчики фиктивных завещаний поэта олицетворяли успех и признание, в котором было отказано магистру Вийону. Их лавры – не что иное, как дар судьбы, который хотел бы заполучить бедный школяр и который оказался для него только лживым посулом немилостивой судьбы.