Непримиримые 1-2 - стр. 39

Всеми силами старался не думать об услышанном, но поздно понял, что вместо второго этажа спустился на первый и уже, замедлив шаг, проходил мимо отдела кадров.

На миг остановился, не вслушиваясь в поверхностную болтовню приятелей, и в тот самый момент, когда мелькнула разумная мысль, что лучше отсюда уйти, дверь кабинета распахнулась, и на пороге замерла Королькова. Опешила, это было видно по расширенным глазам, резко побледневшему лицу, рваному дыханию, плотно сжатой полосе рта.

Ирка прижала к себе толстую папку, не сводя с меня затравленного взгляда.

– Дверь закрой! – раздался командирский голос работницы кадров. Это привело всех в чувство. Ирка поспешила прочь, затворив за собой дверь и опустив голову. Глазами проводил девушку, не в силах что-либо сказать. В голове сильно пульсировала кровь, сердце ухало точно ненормальное. Я был чрезвычайно рад и в то же время до бешенства огорчён.

– Братан, ты чего? – прописал мне дружескую затрещину Штык, чем вывел из прострации. – Сказал же, что тебе плевать…

– Да мне пох***, – отмахнулся я, как можно безразличней, тотчас поспешив с ответом на наглость, запрыгнул на спину Ромыча. – Хотел убедиться, что точно она…

– А-а-а, – протянул с сомнением Штык. Между нами завязалась короткая приятельская потасовка. Только успокоились, я бросил косой взгляд в спину удаляющейся Ирки и проклял тот день, когда девчонка влезла в мою жизнь. Порывисто поправил лямку рюкзака и пошёл с друзьями дальше по коридору, словно мне туда и надо было. Почему-то боль растекалась в груди. Сердце билось в тоскливом ритме, а настроение упало ниже некуда.

Наше время (2,5 месяца до СВМА1)

Ирина

Откинувшись на спинку заднего сидения такси, с волнением ожидаю возвращения в дом бабушки и дедушки. Пять лет пролетели почти незаметно, и в то же время насыщенно и ярко. Я успела с папой побывать и в Европе, и в Канаде, и в Китае. Каждое место пребывания отпечаталось в памяти и оставило неизгладимый след в душе.

Разные менталитеты, языки, нравы и устои. Нет, я прежняя девчонка из России, вот только научилась смотреть на жизнь с разных сторон, а ещё поняла, что нельзя упускать момента. Нужно жить!

В Лондоне на первых порах пришлось трудно. Ещё бы, мой английский был груб и неотёсан. Не скажу, что кто-то меня попрекал акцентом или смеялся, когда допускала речевые ошибки, но остро ощущала разницу в произношении и подаче. Поэтому жадно глотала, учила, и вскоре заметила, что стала более раскрепощённой и общительной. Нашла единомышленников по научной жизни. Повезло. Разработки так понравились комиссии, что меня приняли в колледж без экзаменов и почти не глядели на итоговый бал, который вместе с рекомендациями прислали из школы. Схватили с руками и ногами, лишь бы продолжала работать над задумкой у них. Гранты выделялись регулярно. Группа мальчишек и девчонок с идентичными увлечениями подобралась быстро.

Я не знала проблем и полностью погрузилась в исследования. Только изредка душа рвалась на родину, и тогда я брала в руки доску или велик и шла на поиски тех острых ощущений, которые могли бы хоть как-то приглушить тоску по дому.

Как оказалось, найти любителей данных видов спора в большом европейском городе легче некуда. Поэтому и здесь преуспела. Вот только школа обучения оказалась другой. На улице, как правило, не появлялись профессионалы, у них были свои клубы, оборудованные площадки. Одну из таких и нашла. Купила членский билет и стала посещать, пока на меня не положил глаз один парнишка. Хенри Джоунс. Милый, худощавый, весёлый обаяшка с белоснежной улыбкой и неунывающим характером. Помогал советами, таскал на вечеринки, знакомил с интересными людьми. Он умел и любил дружить – с открытой душой и огромным сердцем. Подсадил на новый вид увлечения – ведение блога. Помогал, модерировал. Дружба завязалась крепкая, а вот отношения не получились. После первого же поцелуя поняла, что это не принц моих грёз. Хотя какое-то время себя заставляла с парнем гулять. Мне нравилась его компания. Пусть нет волнующих душу эмоций, зато есть теплота и покой. С ним я всегда улыбалась. Знала чего ожидать, могла положиться, довериться. И он согласился… на платонические отношения. Мы продолжали встречаться, а я упорно отрицала, что в памяти слишком ярко осел поцелуй Игната, из-за которого теперь все мальчишки казались обычными и не более чем милыми.