Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес - стр. 43
– Конечно, сэр.
– Так вот вам! – И Уоддингтон помахал пачкой акций. – Вот на этом вы и сделаете деньги! Уж поверьте мне: после изобретения Маркони кинокомпания – самое выгодное вложение!
Офицер Гарроуэй, взяв акции, задумчиво их перебрал.
– Да, напечатаны красиво…
– А как же! Какие знаки на обороте! А печати! Бросьте-ка взгляд на подписи! Да их миллион! Кое-что все это да значит! Что такое кино, вы знаете. Индустрия похлеще мясной! А «Лучшие фильмы» – величайшая кинокомпания. Она не то, что другие! Во-первых, не транжирит деньги на дивиденды.
– Нет?
– Что вы, сэр! Не выбрасывает попусту ни цента.
– Все деньги там?
– Да, все там. Мало того, она не выпустила ни одного фильма.
– Все там?
– До единого цента! Лежат себе на полках, полеживают. А возьмем сверхрасходы – то, что разоряет другие компании. Громадные павильоны… дорогие режиссеры… высокооплачиваемые звезды…
– А у них – все там?
– Нет, сэр. В том-то и соль! Не там. Эти «Фильмы» не нанимают всяких там Гриффитов или Глорий Свенсон, съедающих их капиталы. У компании даже и студии нет…
– Даже студии?
– Нет, сэр. Ничего. Только компания. Говорю же вам, прибыльное дельце!
Добрые голубые глаза Гарроуэя расширились.
– Такой шанс, сэр, выпадает раз в жизни!
– Раз в десять жизней! – поправил Уоддингтон.
– А ведь так и завоевывают мир, ухватив за хвост шанс! Что такое Биг-Бен, если разобраться? Простые часы, разглядевшие свой шанс и вцепившиеся в него! – Уоддингтон приостановился. Лоб у него заиграл морщинками. Выхватив пачку акций из рук собеседника, он положил их в карман. – Нет! Не могу! Все-таки не могу их продать!
– Сэр!
– Нет! Слишком велик куш!
– Но, мистер Уоддингтон…
Сигсби X. Уоддингтон словно очнулся от транса. Встряхнувшись, он уставился на полисмена, будто спрашивая: «Где это я?» – и издал глубокий, скорбный вздох.
– Да, деньги – бесовское искушение, – заметил он. – Как подрывают они все принципы, все добрые намерения! Вот и меня искусила жадность, или, если хотите, алчность. Ведь у меня в банке миллионы – и что же? Я чуть не воспротивился великодушному порыву! Кошмар! – Он выхватил из кармана пачку и перебросил полисмену. – Вот, держите! И скорее, пока я опять не поддался слабости! Быстро давайте мне триста долларов, и я бегу…
– Не знаю, сэр, как уж и благодарить вас.
– Не надо меня благодарить! Раз, два, три… – пересчитал купюры Уоддингтон. – Всегда к вашим услугам!
3
А наверху, на кухне у Джорджа, пока велась эта самая беседа, Фредерик Муллет развлекал свою невесту Фанни Уэлч легкими закусками. Трудно выказывать преданность, когда рот у вас набит холодным мясом; трудно – но возможно. И Муллет это проделывал. Он смотрел на Фанни приблизительно так же, как Джордж смотрел на Молли, Хамилтон – на мадам Юлали, а миллионы других молодых людей в Нью-Йорке и его окрестностях смотрят или посмотрят на миллионы других молодых девушек. Из-за хлопотной жизни любовь пришла к нему довольно поздно, но когда пришла, то уж навечно.
Внешность Фанни была вполне достойна его чувств – невысоконькая, хорошенькая, с бойкими черными глазками на круглом личике. Обращала на себя внимание изящная лепка ее рук с длинными чуткими пальцами. Для карманной воровки такие руки – величайшее преимущество.
– А мне здесь нравится, – произнесла она озираясь.