Непридуманные истории Мавридики и её друзей - стр. 19
Через минуту к их столику подошёл официант и положил перед Васильком скрученного из салфетки журавлика.
– Что это? – спросил он, уже догадываясь.
– Передали вам, одна девушка, она сидела воон за тем столиком, – сказал официант и показал рукой туда, где сидела Вероника.
Василий Васильевич выбежал из кафе, но Вероники нигде не было видно, лишь за углом мелькнул хвостик оранжевого, газового шарфика, который был на Веронике, там… в кафе…
– Ну вот… я опять струсил, – сказал он вслух.
Коллега сидел и непонимающе смотрел.
– Принести вам ещё кофе? – спросил официант.
– Да, пожалуй, да. Принесите мне ещё кофе…
– Василь Васильич? – спросил осторожно коллега.
– Встреча с юностью, – ответил Василёнок, – оказывается, ничего не поменялось, я всё тот же болван и трус, только высокий, выше на две головы…
Волк
Он вышел на улицу, лениво потянулся.
Зима в этом году была суровая, морозы стояли такие, что всё трещало, с едой было более-менее нормально, пока.
Но подрастали дети, а они хотели есть. Материнского молока уже не хватало, да и Мать начала огрызаться, потому что у детей уже зубы, хорошие такие, и они кусают Мать.
Он стоял и смотрел вверх, жёлтый свет лился оттуда, это то большое, круглое, оно горит, освещая всё вокруг.
И когда оно очень большое, ему хочется выть.
– Аууууууу, авввуууууу, ойвуууууу.
– Ууууууу, вауууууу, – отозвался его брат.
Где-то ещё ответили.
Нужно идти, братья зовут, они тоже не могут справиться с этим желанием выть.
– Бать, там это… волки воют…
– Слышу, – мужчина сидит у печки, курит самокрутку и плетёт сеть, наклонив голову набок, – надо, наверное, мужиков собирать.
Вроде пока далеко, пригон закрыл?
– Да, закрыл.
– Тайгу с Дружком в сени заведи.
– Ладно.
– Ворота надо все проверить, сам пойду.
– Не доверяешь?
Отец строго посмотрел и усмехнулся в усы.
– Дров подкинь, мороз будет, и на утро в сенки натаскай.
– Дак натаскали же, бать.
– Ну всё тогда, скидывай пимы и полезай на печь, ну или книжку возьми почитай.
– Бать, я это… сходить хотел.
– Нет, нет, Ваньша.
Иван знал, с отцом спорить бесполезно.
Зашёл в хату, скинул пимы, насупившись, полез на печь.
– Ванюша, сынок, ты что? Приболел?
– Нет, мама. Батя вон. Я, мама, погулять хотел… А он…
– Ты что, сынок, – мать испуганно посмотрела, – не слышал? Воют.
– И что, мама? Всё детство ребята на салазках катаются, а я, как стемнеет, и домой, ну сколько можно…
– Ты же знаешь, Ваня…
– Да мама, никто в эти сказки не верит! Прямо волк много лет…
– Замолчи! – мать маленькая, худенькая, подпрыгнула на стуле, подбежала к уже высокому Ивану и замахала у него кулачками перед лицом, – Замолчи!
В сенях ухнуло, отец захватил после обхода ещё охапку дров, кинул на уже имеющиеся дрова.
Приласкал Тайгу с Дружком, потрепал их, щёлкнул тяжёлый засов, зашёл в избу, разулся, посмотрел на хмурого Ивана.
– Мать, чайку сделаешь?
– Сейчас, сейчас.
– Ты что, Ваньша, по-большому, што ле, хочешь?
– Да, бать.
– Ну а чё стоишь, глаза пучишь?
– Ууууу, ууууувввауу, – отвыл последние аккорды своей песни Он, выглянула Мать.
Спросила взглядом:
– Куда?
– Туда, – ответил.
– Не ходи, – просит Мать.
– Не могу, – машет Он головой, – не могу.
Он понюхал воздух и затрусил в сторону деревни, по бокам бежали присоединившиеся к нему Брат, Сын, ещё один Сын, и еще, ещё, еще.
Они не были голодны, но пришли к деревне.