Непридуманная история советской кухни - стр. 17

Ответы на этот вопрос – очень разные, у всех – свои. Нам же кажется, что причина этому – в тонком психологическом моменте, который неосознанно сказывался в общественном сознании. Вот давайте задумаемся.

Официальный НЭП – новая экономическая политика, провозглашенная большевиками взамен военного коммунизма в марте 1921 года. Лежавшая к этому времени в руинах Россия остро нуждалась в новом и здравом взгляде на политику и экономику. Доказавшая свою неэффективность продразверстка, непрофессиональное управление промышленностью и торговлей, «матросы железняки» в руководстве финансовыми учреждениями, – все это становилось очевидным даже для большевистского правительства. В этой связи НЭП стал, с одной стороны, «отступлением» от ортодоксальной коммунистической идеологии, а с другой – возвратом к здравому смыслу в экономике. К сожалению, временным.

Но это – так сказать, официальная характеристика того времени. Она, конечно, интересна, однако для нас важнее – психологическое, человеческое измерение эпохи. А вот оно не было столь однозначным. Для многих современников НЭП – это «возвращение с войны», неожиданное и вместе с тем долгожданное дыхание мирной жизни, по которой тосковали уже почти десятилетие. На мгновение показалось, что вот уже и все, – все позади: жестокость, голод, аресты и беспросветное существование. Пронзительные стихи Анны Ахматовой словно передают это предчувствие перемен.

Что бы ни говорили большевики о «новой жизни», основная часть сохранившейся русской интеллигенции, да и просто образованных, культурных людей в 1920–1925 годах считали себя все-таки частью европейского мира, наследниками довоенного мироустройства с размеренными чаепитиями и семейными обедами. Вот почему таким желанным оказалось это «перемирие» с властью именно в сфере быта и культуры – как грибы после дождя в столицах и просто крупных городах появляются частные рестораны, расцветает рыночная торговля, возникают новые журналы, театры.

Вспоминаются довоенные блюда, люди вновь приглашают друг друга на воскресные обеды, возвращаются старые продукты и привычки. И в этот момент становится очевидным, что кухня осталась одним из тех якорей, которые, несмотря на все вихри перемен, сохраняют общество в привычной культурной, эмоциональной среде. При этом традиционная кулинария сохранилась в разных видах – в семьях интеллигенции, в деревнях, в национальных окраинах. Везде она, конечно, была своя. Но при этом и неуловимо общая, – тем дореволюционным духом спокойствия и достатка, столь востребованным в середине 1920-х годов.

Удивительно, но при изобилии литературных источников и воспоминаний из этого периода профессиональных кулинарных книг, изданных в этот небольшой промежуток времени с 1921 по 1928 год, совсем немного. То есть, конечно, было множество процитированных в предыдущей главе брошюрок Наркомата земледелия и других подобных ведомств, разъясняющих, как надо правильно собирать, хранить и готовить те или иные продукты. Но вот поварских книг было действительно мало.