Непослушная игрушка - стр. 24
Кузнец продолжал настороженно смотреть на меня, и я попробовал оправдаться:
– Иногда у меня бывает переизбыток внутренней силы, и тогда вот такое и происходит. А может, это металл особый.
– Особый, – согласился кузнец. – Но со мной такого ни разу не было.
Он взял у меня нож, стал внимательно его рассматривать и вдруг удивленно протянул:
– Смотри-ка, синяя полоска появилась!
Я тоже пригляделся. Действительно, режущая кромка примерно на миллиметр сменила цвет на откровенно синий. Но не тот, который бывает, когда металл перекалили, а какой-то другой, приятный.
– Может, так и должно быть?
– Из-за того, что ты его в руках подержал? – хмыкнул кузнец.
Отойдя в угол, резко взмахнул ножом, и кусок шкуры, висевший на колышках для каких-то надобностей, распался на половинки. Снова осмотрев нож, зачем-то положил на стол кованый гвоздь чуть не в палец толщиной и рубанул по нему. Проводив взглядом разлетевшиеся половинки, снова осмотрел нож.
– Вроде ничего особенного, но такое у меня получилось впервые. И железо можно найти, и как ковать – я уже не забуду. Но нутром чую, что без твоих искорок все равно получится просто хороший нож, а не такое чудо…
С сожалением убрав нож в ножны, он протянул его мне:
– Забирай, пока я не передумал.
Мы немного помолчали, затем он принес из угла кузни посох. Снова черное дерево, низ окован железом, а навершие сделано в виде ребристого шара. Я несколько раз крутанул посох, приноравливаясь к его весу, и кузнец снова заулыбался:
– В твоих руках пострашнее меча будет… Особливо для тех, кто по глупости захочет обидеть «безоружного» странника. – На слове «безоружного» кузнец, не удержавшись, хмыкнул.
Заметив, что я пытаюсь собрать в кучу свое богатство, вытряхнул из замызганной сумки инструменты и протянул мне. Я закинул лямку сумки на плечо, взял посох, и тут дошло, что выглядеть буду странно – сумка и посох никак не соответствовали относительно приличной одежде.
– Может, и тряпье какое для одежды найдется?
Похоже, кузнец ждал чего-то подобного. Улыбнувшись, порылся среди вещей и протянул мне что-то вроде брезента или плотной мешковины. Натянув его на себя на манер пончо, подпоясался веревкой и почувствовал себя совсем другим человеком. Руки грязные, лицо неумытое, волосы забыли расческу и висят патлами, одежда – как у нищего. Пусть теперь эти падлы-киношники попробуют снять героическое кино!
Протянул руку кузнецу:
– Спасибо тебе за все! Мы в расчете?
– Более чем, – хмыкнул тот. – Ты заходи, если нужно еще что сделать. Я на твоих «игрушках» быстренько разбогатею…
Вернувшись на постоялый двор, не стал заходить в помещение, а уселся на лавочку у крылечка. Подставив лицо заходящему солнцу, закрыл глаза и стал подводить итоги. Вроде пока все идет по плану. От Вероны избавился, никому и ничем не обязан. Денег осталось только заплатить за ночлег, но мне и этого достаточно. Одежда грязная, морда грязная, но оружие на крайний случай есть. Буду ходить по дорогам, в крайнем случае, кого-нибудь ограблю. Живут же разбойники, и я не пропаду. Еще одна ночь, а потом ищи ветра в поле…
Посидеть в тишине все-таки не дали – во двор въехали шестеро всадников. Хорошие лошади, крепкие мужики, много оружия. Чувствовалось, что ребята тертые, ни бог, ни черт им не страшен. Только один почему-то ехал с зеленым перекошенным лицом. Спешившись, остальные помогли ему сползти на землю. Двое повели его в дом, двое занялись лошадьми, а один остался во дворе, задержав пристальный взгляд на мне. А мне что – пусть смотрит. Какой ему навар с сирого, убогого странника? Я довольно улыбнулся, но тут во двор приперлась еще и троица тех идиотов, у которых я забрал Теру. Вот у этих интерес ко мне был вполне конкретный. То ли решили поквитаться, то ли свое «доброе» имя восстановить. На ходу стали доставать ножи, один даже пришел с дубинкой. Окружили меня, и старший протянул: