Непокорная для палача - стр. 6
– Ты забыла наш вчерашний разговор? – Романов повернулся к маячившему за его плечом Диме. – Принеси ремень из спальни Карины.
Глава 4
На перекошенном шрамом лице Квазиморды вспыхнуло торжество, она как раз подошла к нам, запыхавшись после бега.
Я едва глянула на нее, не могла отвести взгляд от холодных, черных глаз Романова. Он словно проникал мне в душу, и ему не нравилось то, что он там видел. Романов отпустил мой подбородок с таким презрением, что я подумала: сейчас достанет из кармана платок и вытрет пальцы, будто в чем-то испачкался.
Дима притопал обратно, сжимая в руке ремень. В его маленьких поросячьих глазках поблескивали огоньки, которые не сулили мне ничего хорошего.
– Ты оскорбила моего друга, пыталась бежать и проигнорировала мой приказ. Сколько ударов полагается за эти провинности, Маленький Инквизитор? – спросил Романов, взял у Димы ремень, зажал его между двумя руками и щелкнул.
– А сколько ударов полагается за убийство? – прошипела ему в лицо. Ярость и горечь от утраты вытеснили страх.
Романов нахмурился, сурово посмотрел на меня:
– Много, Карина, и твой отец получил их все сполна.
– Ты не судья! – Хотела броситься на него с кулаками, как вчерашней ночью. Бить по ненавистной роже, не думая о последствиях.
– Нет, Карина. Я вчера уже сказал тебе. Не судья. Я палач.
– И вчера ты убил невиновного человека. Лиля понятия не имела о делах отца. Она была хорошей. – От того, как по-детски и жалко это прозвучало, на глаза навернулись слезы. Но это было правдой. Отец отгородил Лилю от своих дел, ему хватило того, что случилось с мамой. Она была слишком молода, а я слишком выросла, когда отец на ней женился, чтобы Лиля заменила мне мать, но мы стали подругами. Настолько, насколько вообще могут подружиться двадцатидвухлетняя женщина, вошедшая в дом вдовца хозяйкой, и двенадцатилетний избалованный подросток.
Романов прикрыл веки, сжал челюсти:
– Карина, вернись в свою комнату, приведи себя в порядок и приходи в столовую, там поговорим. – Он указал сложенным пополам ремнем на распахнутые двери по правую руку от меня, из которых доносился аромат свежей выпечки. Сказал так, что поняла – ослушаться не посмею. Боевой запал схлынул вместе со слезами.
Сделала неуверенный шаг к коридору, ведшему обратно в мой каземат.
Квазиморда потянулась схватить меня за руку, но Романов на нее так глянул, что она попятилась.
Дима потопал за мной, но его Романов остановил легким движением руки.
Стоило удалиться, как за спиной раздался голос Романова. Я на цыпочках вернулась, прижалась к стене, так чтобы меня не было видно из гостиной, и прислушалась.
– Катя, она его дочь, а не он сам, – сказал Романов устало.
– Вот именно! Она его дочь! – взвизгнула Квазиморда.
– Ты не такая. Я понимаю, что это личное. Если думаешь, что не справишься, я найду кого-нибудь другого.
– Почему ты ее не убил? Почему не отправил всю их чертову семейку в ад? – Голос Квазиморды дрожал, того и гляди разревется.
Не удержалась, выглянула из-за угла. Осторожно, чтобы не заметили.
Квазиморда и правда плакала, а Романов стоял рядом, нахмурив густые черные брови. Рукава белой рубашки были закатаны до локтей, открывая мощные загорелые предплечья, ноги широко расставлены – и впрямь на пирата похож, старающегося удержаться на палубе во время шторма. На опасного, жуткого пирата.