Непохожие - стр. 3
Иногда я задаюсь вопросом, что бы подумали мои богатые и знаменитые друзья, если бы увидели эту сторону моей жизни? Стали бы мне улыбаться, как они это делают в надежде, что их упомянут в очередном выпуске журнала, или бы презрительно отвернулись? А может, им бы показалась занятной двойственность моей жизни? С одной стороны, я летаю бизнес-классом на недели моды в Нью-Йорк и Париж, хожу по всяким презентациям и вечеринкам, одеваюсь исключительно в люкс, который мне, как их инфлюэнсеру, с радостью предоставляют всевозможные бренды. С другой… живу в коммуналке на семерых хозяев, перебиваясь от одной нищенской, в общем-то, зарплаты к другой.
– Никитку? Да ты что? Он же ребёнок совсем! Какой «починить»? – возмущается Дашка. Застываю с открытым ртом. Даже интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что её Никитка буквально вчера вечером пытался зажать меня в тёмном углу?
– Тогда Армена! Или, на худой конец, Василия Александровича! В этом доме что, блин, нет мужиков?!
– Кто Армена звал?
Этого ещё не хватало. Гашу в себе трусливое желание завопить «не я!» и скрыться у себя за дверью. Нет сил смотреть, как этот здоровенный волосатый мужик упивается своей безответной ко мне любовью. Бродит побитым псом, ищет встречи. И я только потому, что не могу ответить на его чувства, самой себе кажусь каким-то живодёром. Бесит!
– У Серафимы Аркадьевны вытяжка опять сломалась. Ты не мог бы починить?
– Мог! Ещё как мог…
– А что толку, когда нас отсюда всех подчистую выселят? – вступает в разговор ещё один наш житель. Древний, как дерьмо мамонта, дед.
– Господи, Василий Александрович! Что мешает вам застегнуть ширинку в туалете?!
– Прошу меня простить, Неллечка. Откуда мне было знать, что вы устроите митинг в коридоре?
– Проехали, – отмахиваюсь я. – Что вы там про выселение говорили?
– Никто нас не выселит! У нас, между прочим, частная собственность! Она неприкосновенна! – Дашка подпирает пухлые бока пухлыми же кулаками. – Вот если бы расселить нас предложили – тогда другое дело.
– Чтобы нас расселить, нужно, чтобы все были согласны, – тихо замечает Армен.
– Это ещё почему? – заводится Дашка, которая спит и видит, как отсюда съедет в панельную, на скорую руку слепленную многоэтажку где-нибудь на окраине.
– Потому что те, у кого есть деньги на наши комнаты, наверняка замахнутся на всё крыло. Чтобы и коридор им достался, и кухня, и санузел. А как это сделать, если посреди коридора – две комнаты, которые никто не собирается освобождать? Вы же не собираетесь, Василий Александрович?
– Я тут родился – тут я и помру! Наверное…
– Ну, вот. И Серафима вряд ли куда захочет съехать.
– И я не захочу, – развожу руками. – Остановимся на том, что каждый из нас останется при своём.
– При своём?! – визжит Дашка. – Да мне эта чёртова коммуналка уже знаете где? Во! – проводит ребром по шее. – Достало! Хочу по-человечески жить! Надоело стоять в очереди в туалет. Вонь эта надоела! Проводка вся искрит, текут трубы…
– А я давно предлагала сделать ремонт, – не могу промолчать в нужном месте. – Это ж вы не хотите, всё денег нет.
– Не у всех такой доход, как у вас, Нелли, – тихонько выходит из своей комнаты еще одна наша соседка, маленькая худенькая библиотекарша. Она такая невзрачная и тихая, что, несмотря на пять лет жизни бок о бок, это всё, что я о ней знаю. – Я бы с радостью скинулась на ремонт. Но у меня абсолютно нет денег.