Неподвластно разуму - стр. 3
– Чай? Конечно, есть, – Маша оглянулась, опустила взгляд на его ноги, – тогда и носки можешь снять, у меня пол из натурального паркета, очень приятный тактильно. Тебе понравится.
Сдерживая улыбку, она прошла вглубь кухни, где на длинной мраморной столешнице стоял сверкающий прозрачный чайник с множеством кнопок, включила его нагреваться до 90 градусов для чая.
– Чёрный, зелёный? – продолжила она допрос, когда её гость вошёл на кухню, – присаживайся за стойку.
Она указала ему рукой на высокие стулья у кухонной стойки, в которую перетекала, поворачивая, столешница. Мельком глянула на его босые ступни, когда он прошёл мимо неё. У него были красивые ноги с ровными пальцами и ухоженными ногтями. Странным образом ей это понравилось, как и смотреть на его сильные руки, покрытые проступающими венками и тёмными волосками, а бицепсы и плечи, натягивающие ткань футболки поло…
Так… стоп. Она не собирается любоваться им, ей просто нужно его кое о чём расспросить. Устроить небольшой допрос с пристрастием по поводу его слегка «неуравновешенного» друга, который на пляже почти в одиночку уложил полдюжины человек и пару из них чуть не убил.
Так что… к делу.
– Чёрный, – сказал Разумов, сел за стойку лицом к Маше и сложил руки перед собой, сплетя пальцы в защитном жесте.
Маша обратила внимание, что он старается смотреть исключительно на её лицо. Она мысленно улыбнулась и составила в голове план вопросов, чтобы приближаться к предмету разговора издалека и не спугнуть чересчур закрытого «клиента». Она залила горячей водой горсть чайных листьев и вновь обернулась к Алексею. Он продолжал её изучать, будто просвечивал взглядом насквозь рентгеновскими лучами. В желтоватом тёплом свете кухонной подсветки его глаза приобрели новый глубокий оттенок, но всё ещё продолжали напоминать подводную часть айсберга.
От этого взгляда мурашки сползали по позвоночнику вниз. Он не так просто, как кажется, этот странный вредный следователь. За этой синевой глаз прячется что-то намного большее, чем опыт жизни скучного работника органов возрастом около тридцати лет. Но стена возведена на совесть, лишь ситуация с Андреем пошатнула её прочность и неприступность.
Разлив чай по чашкам, Маша поставила их на стойку и села напротив.
– Осторожно, горячий, – предупредила она и приподняла свою чашку двумя руками, чтобы слегка подуть на парящую поверхность. А сама продолжила смотреть на Разумова уже чуть более открыт, – давно это с ним?
Внезапно для него спросила она, чем заслужила тяжёлый взгляд и несколько секунд раздумий. Но то, что скрывалось за той ледяной стеной, было слишком тяжело тащить одному, потому он всё же ответил.
– Давно, больше года уже.
– Травма? – Маша знала, что он поймёт, о чём она. О психологической в первую очередь, вызывающей такие приступы. Разумов знал об Андрее так много, что возможно и сам Ветров столько не знал. Гиперопека была не на пустом месте.
– Да, – кивнул Лёша и опустил глаза к чаю, – и серьёзная. Но… – он медленно вдохнул и отвёл глаза, – не хотел бы об этом говорить сейчас.
В подтверждении своих слов он поднял чашку и принялся пить даже раскалённый напиток. Маша видела, как рушится его защита, и он изо всех сил старается держать её, как треснувший щит перед собой.
На несколько минут они погрузились в молчание, попивая горячий чай. Напиток бодрил не хуже кофе, но когда Лёша ставил чашку на блюдце, Маша заметила лёгкую дрожь в крепких пальцах.